Восхождение Кастро, как видного студенческого активиста, было полно смертельного риска. Он открыто критиковал правительство Грау и ДСР, тесно сотрудничавших с видными политиками Аутентикос, все больше и больше навлекая на себя огонь ДСР. К концу первого года обучения о том, чтобы он держался подальше от студенческого городка, его предупредил могущественный шеф полиции Гаваны, клиент Аутентикос и известный член ДСР. «Это был момент важного выбора», — вспоминал позже Кастро.
«…B одиночестве на берегу моря я проанализировал ситуацию. Возвращение в университет означало личную опасность, физический риск… чрезвычайное безрассудство… Но не возвратиться значило бы поддаться угрозам, признать поражение и отказаться от своих идеалов и стремлений. Я решил вернуться… и вернулся… с оружием в руках»[29].
Позже он сказал, что годы, проведенные в университете, были опасней, чем партизанская война в Сьерре.
Весной 1947 года Кастро нашел возможность применить свою силу в новой политической организации вне университета. Как молодежный критик правительства Грау, он был приглашен вступить в новую партию «Партидо дель Пуэбло Кубано», называемую Ортодоксос, для того чтобы показать верность идеалам Марти. Организованная бывшим студенческим лидером революции 1933 — 34 года и ведущим политиком Аутентикос Эдди Чибасом, Ортодоксос отделилась от правительственной партии, в основном, из-за молодого состава и из-за того, что большинство членов были из традиционно радикальной провинции Ориенте. Чибас был вспыльчив и нетверд, склонен к краснобайству и честолюбию, как и многие кубинские политики того времени (не исключая самого Кастро). Будучи радиожурналистом, он выступал против администрации Грау за ее продажность в регулярных передачах начиная с 1945 года. Патриотизм Чибаса и его популистский радикализм оказали глубокое влияние на юного Кастро, для которого другие образцы политиков того времени были неприемлемы. Кастро был привлечен как бесстрашным стилем Чибаса в моральном разоблачении, так и неясным социальным реформизмом и антиимпериализмом, присушим идеям новой партии.
Однако существовало значительное отличие в их отношении к коммунистам, которое выявило прагматическую близость Кастро к их политической идеологии. С усилением «холодной» войны в конце сороковых годов, Чибас становился все более ярым антикоммунистом, сохраняя свою самую жестокую критику не для Соединенных Штатов, а на случай опасности посерьезней: угроза того, что тоталитарный коммунистический империализм, царящий в Москве, самый деспотичный, жестокий и агрессивный в истории, распространится по всему миру, на многие столетия разрушая демократические формы правления, самоопределение наций и свободу слова[30]. Далекий от отрицания своей принадлежности к коммунистам, Кастро не потворствовал риторике «холодной» войны и осторожно избегал чрезмерной критики Социалистической партии, переименованной в Коммунистическую партию Кубы. Но не потому, что он в этот период тайно симпатизировал их целям, а так как уже тогда Кастро был заинтересован в объединении для оппозиции правительству. Вопреки некоторым мнениям, предполагающим близость Кастро к идеям марксизма-ленинизма, Кастро, если вообще можно определить его политическую философию, больше относился к радикальным националистам с твердой верой в социальную справедливость[31]. В любом случае ПСП едва ли соответствовала типу политических суждений, которые Кастро на время нашел в партии Ортодоксос. После сотрудничества с правительством Батисты в начале сороковых годов ПСП добилась согласия с Грау в 1945 году, использовав свое влияние на профсоюзы для достижения политической власти. Новое поколение молодых радикалов, представителем которого был и Кастро, с презрением отвергало политику и «центра», и традиционных «левых» кубинской партийной системы. Для Кастро, и в то время и в будущем, важнее были тактические соображения, чем идеология.
В пределах партии Ортодоксос Кастро вскоре стал главным сторонником более радикальной стратегии политической перемены. Собрав вместе молодых членов партии, включая некоторых участников СРМ, Кастро организовал фракцию, названную «Аксион Радикал Ортодоксо». Новая группа стремилась не допустить традиционной избирательной тактики Чибаса и его последователей и провозглашала революционную дорогу к власти, используя примеры мятежей в кубинской истории. Несколько событий между 1947 и 1948 годами поддержали естественную склонность Кастро к экстрапарламентарным действиям. Летом 1947 года он принял участие в вооруженном походе, имевшем целью свержение диктатуры Трухильо в ближайшей Доминиканской Республике. Когда силы были уже собраны и произведена репетиция на пустынном острове на восточном берегу Кубы, экспедиция в последний момент была приостановлена Грау, возможно, под давлением американского правительства. По возвращении Кастро и некоторые его последователи организовали блестящий пропагандистский трюк, привезя в Гавану колокол Демаягуа, который в 1868 году извещал о начале первой войны за независимость, с целью использовать его как символ антиправительственного сбора. Во время сбора и при следующих демонстрациях способность Кастро организовывать акции и поднимать толпу своей страстной речью уже была очевидной.
Другим опытом, заставившим Кастро обратиться к антипарламентарной стратегии, было его случайное участие в городских беспорядках в 1948 году в Боготе. Во время неприятностей с полицией по поводу лживого обвинения в участии в убийстве лидера ДСР и председателя комитета по национальному спорту Кастро был в составе кубинской делегации, направлявшейся в столицу Колумбии на конгресс студентов Латинской Америки. По времени конгресс совпадал с общеамериканской конференцией и спонсировался Пероном, целью которого было найти поддержку свои требованиям на Фолклендских (Мал-винских) островах, организуя антиимпериалистическое движение среди студенческих объединений. Кубинская делегация, под руководством восходящей звезды оппозиции, молодого коммуниста Альфредо Гевары, была намерена склонить главную резолюцию в сторону приговора американскому, а не европейскому империализму[32]. Во время конференции лидер Колумбийской либеральной партии Хорхе Элисер Гайтан был убит в день, когда он должен был встречать во второй раз кубинскую делегацию. Гайтан был чрезвычайно популярным лидером оппозиции, мало отличающимся от Эдди Чибаса своим популистским радикализмом и политикой, которыми издалека восхищался Кастро. Убийство произошло в момент крупных социальных волнений в Колумбии и развязало восстание. В последовавшей атмосфере ярости Кастро присоединился к толпе, согласно своим убеждениям, приобретя винтовку, амуницию и полицейскую форму. После сорока восьми бессонных и наполненных опасностью часов Кастро направился в кубинское посольство и оттуда, вместе с остальными людьми из кубинской делегации, он улетел на Кубу.
