В праздничный вечер Гейдара Алиевича пришла поздравить большая родня — братья и сестры, их мужья и жены, племянники и племянницы. Вспоминали Новруз в их родном, гостеприимном нахичеванском доме, когда еще были живы ана (мама) и ата (папа).
Первую весточку о празднике подавала верба, росшая за домом. Ее ветки вдруг покрывались белым пухом, хотя у ствола еще, случалось, лежал снег. Иззет-ханум очень любила вербу, бедмшюк. Когда дерево зацветало, она радовалась, словно ребенок. Однажды Шафига спросила маму, почему она так любит вербу. Иззет-ханум вздохнула:
— Эх, доченька, кто же не любит вербу! Каждый раз, как она зацветет, вспоминается мне зангезурская весна… Мы собирали цветочки вербы в лощинах, отваривали из них гюлаб — сладкую воду.
То детское воспоминание всегда оставалось с Шафигой. В районах, где она после работала, всегда выглядывала вербочку. И всегда, когда замечала ее склоненные ветви, вспоминала глаза мамы, светившиеся радостной улыбкой.
За неделю до последней среды перед Новрузом начиналась генеральная уборка. Белили стены, мыли окна, драили двери. Одеяла, подушки заново потрошили, взбивали пух, зашивали… Земляной пол накрывали циновкой, поверху укладывали ковры, на ковры — уютные подушечки — «мутакки», — набитые шерстью, они служили своеобразными подлокотниками.
Как всегда, в дружеском, семейном застолье вспоминались давние истории, милые подробности минувших дней.
— А помните, — воскликнула Шафига, самая младшая в доме, — как однажды в канун Новруза повалил снег!
— Для наших краев это обычное дело, — отозвался Джалал. Шафиге тот мартовский снег запомнился на всю жизнь.
Мама с отцом вынесли во двор самый большой ковер, расстелили на снегу, а ребятишки — без варежек — посыпали его снегом, горсть за горстью. Конечно, в этой веселой кутерьме кто-то ухитрялся бросить горсть снега за шиворот — и тот, кому она доставалась, отчаянно визжал, а Иззет-ханум притворно сердилась.
Потом вениками сметали снег, заносили ковер в дом, он приятно холодил ноги и дышал прохладой.
К праздничному дню в доме Алиевых все было отстирано, очищено; по народному поверью, хлам, грязь, пыль должны были остаться в прошлом. В праздничную среду все собирались дома за столом, украшенным зелеными всходми пшеницы и свечами. На праздничном столе появлялся «сабзали аш» (плов с приправой из зелени — тархуном и пореем) и плов-«учар», который венчала курица, заправленная кишмишем, сливой, абрикосом.
Стол украшала мама. Дочери расставляли сдобные фатиры-лепешки, кеча, любимое лакомство всей семьи. Мама пекла его из теста, замешанного с молоком, маслом, яйцами, начиняла толченым орехом, а на приправу добавляла желтый имбирь, корицу, кардамон и гвоздику. Кругляши теста с этой начинкой выпекались в тендире (земляной печи).
Подавая плов, Иззет-ханум ставила рядышком розовое варенье и сироп из розовых лепестков — гюль-генд.
А потом наступала трогательная минута вручения подарков. Родители приберегали их заранее — платьица дочерям, рубашки или ботинки мальчуганам. На игрушки денег не было, покупали только самое необходимое. С годами настало время, когда и Гейдар мог одарить маму — сестрам запомнилось, как он привез из Ленинграда отрез темно-синего маркизета в цветочек. Иззет-ханум сшила из него любимую чадру.
В обновках ребята высыпали во двор, разводили костер. От соседей к соседям переходили ряженые — в основном молодежь — Кеса и Кечал (Безбородый и Лысый), любимые герои азербайджанского фольклора.
В Обращении к азербайджанскому народу в связи с 31 марта — Днем геноцида азербайджанцев{5} Президент Гейдар Алиев подчеркнул:
«Мы против перенесения в сегодняшний день событий, происшедших в истории, систематически в уродливой форме претворяемых в жизнь армянскими националистами, использования их для создания вражды в отношении между людьми и народами. Для нас в современном мире недопустимы пропаганда войны, идеология человеконенавистничества, территориальные претензии к другим государствам. Пользуясь возможностями, предоставленными нашей независимостью, мы хотим достичь постоянного прогресса нашей страны, построить благополучную жизнь для наших сограждан».
Бесспорная истина — соседей не выбирают. С ними надо жить в мире и согласии. В полной мере это относится и к народам. Судьба свела азербайджанский народ с разными соседями — по национальному характеру, менталитету, этническим корням. Над ними, над нами — одно небо. Вот только не всегда оно бывает чистым.
Журналисты, рассказывая о Гейдаре Алиеве, нередко прибегали к красивым сравнениям. В одном из них его сравнили с могучей вековой чинарой, вросшей корнями в родную землю и черпающей в ней свою силу и крепость.
Человек-чинара… Очень точная метафора.
Третьего марта Гейдар Алиев принял в Президентском дворце Мстислава Ростроповича и его супругу Галину Вишневскую, людей, чьи имена известны во всем мире.
— Дорогой Слава! — говорил Президент. — Я чрезвычайно рад, что торжества, посвященные вашему 75–летию, начинаются в Азербайджане, на вашей Родине. 2002 год является годом 75–летия Ростроповича, март является месяцем 75–летия Ростроповича. И здесь, на вашей родной земле, начинается это приятное событие, и я знаю, что оно будет продолжаться и в других странах, других городах, где вы пользуетесь огромным уважением, авторитетом и где вас очень любят… Вы прибыли к нам вместе с делегацией Глобального фонда вакцинации и привезли сюда вакцину на сумму свыше миллиона долларов. Это большая помощь нашей республике, вместе с тем надо отметить, что это большая помощь в самой важной сфере — сфере здоровья детей.
За вашу выдающуюся деятельность в развитии международных связей с Азербайджаном, в развитии азербайджанской музыки Указом Президента вы, дорогой Слава, награждены самым высшим орденом Азербайджана — орденом «Истиглал» — «Независимость».
На своем долгом и успешном творческом веку знаменитый музыкант слышал много добрых слов и комплиментов, привык, наверное, к громовым овациям. Но сейчас он, казалось, даже немного растерялся:
— …Меня так переполняют чувства, что я должен просто собраться с мыслями. Первое, о чем я думаю, это то, что я за многое благодарен своим родителям, за очень многое — и за образование, и за все. Но я безмерно благодарен моей маме за то, что она выбрала самое лучшее место на Земле для моего рождения. Вот за это я ей благодарен особо.
Конечно, я должен сказать, что мне от отца передалась любовь к Азербайджану, к Баку. Мой отец, после того как уехал отсюда, жил в Москве. Здесь, в Баку, есть музей человека, которого я знал. Я был маленьким, но отец меня с ним познакомил, это был Узеир Гаджибеков — друг моего отца. Когда была Декада азербайджанского искусства в Москве, отец взял меня в гостиницу «Москва» и сказал: я тебя познакомлю с выдающимся музыкантом. И я на всю жизнь запомнил, как выглядел Узеир Гаджибеков, с которым меня познакомил отец. В музее Узеира Гаджибекова есть письмо моего отца к нему, посланное перед самой войной. В этом письме мой отец пишет: «Я очень мечтаю о том, чтобы уехать из Москвы и вернуться в Баку».
