На левом берегу бывшая пехота переходила по мостам, оставались во множестве тяжелые орудия, военные обозы и частные экипажи, заграждавшие доступ к реке. Но прежде десяти часов утра появились передовые войска графа Витгенштейна и ограничились перестрелкою из орудий. В первом часу пополудни соединился весь его корпус; недолго противостоял неприятель губительным его батареям; разметав препятствия, занимали они возвышенности правого берега реки, производя ужасное поражение в отступающих войсках по низменности правого берега. Все пришло в отчаяние, смятение было общее. Все вдруг бросились на мосты, тысячи безоружных людей открывали себе путь, сбрасывая повозки в воду. Мосты, не выдержавши напора, обрушились.
В десять часов утра того же 17-го числа Наполеон вступил в Зембинское дефиле. Стремительно бросилась за ним пехота его, с большим уроном изгоняемая из лесу войсками адмирала, и между пленными взяты многие чиновные офицеры. Тогда уже замечен был большой беспорядок на мостах от опасения впасть в наши руки, когда берег занят будет нашими, овладевшими им, войсками.
Атаман Платов доложил адмиралу Чичагову о возвращении партии, посыланной им для истребления мостов и гатей по дороге на Зембин. Надобно было перейти речку Гойну незамерзшую, хотя повсюду неглубокую, но невозможно было ближе тридцати и более саженей подойти к ней по причине непроходимых болот, в которых увязают лошади на всем расстоянии до самого берега.
Итак, неприятельская армия в полном и решительном отступлении. Кончены на реке Березине все трудные и сложные соображения и расчеты!
Князь Кутузов имел точные сведения о гибельном положении неприятельской армии; со свойственной ему прозорливостию предусмотрел неотвратимые бедствия, непрерывно возрастающие и грозящие ей впоследствии. Ей предлежал далекий путь до границ наших, зима наставала лютая, и необходимость быстрого отступления при совершенном изнурении от голода и стужи. Ощутительно было, судя по тысячам трупов, застилающих дорогу, что она не избегнет состояния, близкого к разрушению. Напротив, наша армия без пожертвований будет, сколько возможно, сбережена!
Постоянна была мысль князя Кутузова о том, на что может решиться Наполеон в крайности, в отчаянных обстоятельствах, и что не существует опасного и отчаянного предприятия, на которые не вызвались бы приверженцы Наполеона, его гвардия и сама армия, когда он предводительствует ими, и единственное остается средство спасти его для славы Франции и надежда увидеть отечество!
Цель достигнута! Несколькими тысячами пленных более. Если бы даже некоторые из маршалов не увеличили бы славы и торжества русских!
Не могла слабая армия адмирала удержать Наполеона. Ему выгоднее было направление на Минск, но более необходим был кратчайший путь, ибо мог ли он полагать, что вся наша армия в близком расстоянии и, соединясь с армиею адмирала для преследования, могла его уничтожить? Оставивши немало пленных, всех вообще не имевших оружия и больных, Наполеон отправился на Зембин. За ним вскоре послан генерал-майор Чаплиц, но как слаб был состав командуемого им авангарда, адмирал предложил мне подкрепить его моим отрядом. Я охотно исполнил приказание, предоставляя генералу Чаплицу, хотя младшему чином, полное распоряжение. Неприятель по возможности старался препятствовать скорости нашего движения, разрушал мосты на протоках и оврагах, сжигал селения. Не раз пушечные выстрелы наши разгоняли толпы их. Занявши местечко Молодечно, мы захватили офицерскую одежду, которую не успели взять с собою спасавшиеся бегством. Здесь адмирал позволил мне остановить отряд, дать людям отдых и далее идти по собственному усмотрению. Невдалеке за авангардом двигалась вся его армия.
Не позволяю себе оставить без описания о происходившем на реке Березине, когда мы оставили ее, и чего я был очевидный свидетель. На мостах, частями обрушившихся, бывшие пушки, разные тяжести упали в реку; толпы людей, сходивших на лед, между которыми немалое количество было женщин с детьми и грудными ребятами. Никто не избег лютости мороза! Никогда не случится видеть столько ужасного зрелища! Счастливы окончившие бедствия свои вместе с жизнию. Они оставили завидующих их участи! Несчастнее сравнительно были сохранившие жизнь для того, чтобы лишиться ее от жестокости холода, в ужаснейших мучениях. Судьба, отмщевающая за нас, представила нам все роды отчаяния, все виды смерти. Река покрыта была льдом прозрачным как стекло: под ним видно было во всю ширину реки множество погибших. Неприятель оставил огромное число артиллерии и обозов. Не перешли Березину богатства разграбленной Москвы! Неприятель понес срам бегства, и ограничен срок существования разрушающихся остатков его армии. Атаман Платов действовал отдельно, истребляя на пути неприятеля средства, которыми мог бы он воспользоваться. <…>
Адмирал Чичагов при первом разговоре со мною выказался превосходного ума, и я чувствую с негодованием, насколько бессильно оправдание мое возлагаемых на него обвинений.
Проходя с отрядом моим по большой дороге на Вильну, на ночлег приехал неожиданно князь Кутузов и расположился отдохнуть. Немедленно явился я к нему, и продолжительны были расспросы его о сражении при Березине. Я успел объяснить ему, что адмирал Чичагов не столько виноват, как многие представить его желают. Не извинил я сделанной ошибки движением к Игумену; не скрыл равномерно и графу Витгенштейну принадлежавших. Легко мог я заметить, до какой степени простиралось нерасположение его к адмиралу. Не понравилось ему, что я смел оправдывать его. Но в звании моем неловко было решительно пренебречь моими показаниями, и князь Кутузов не предпринял склонить меня понимать иначе то, что я видел собственными глазами. Он принял на себя вид чрезвычайно довольного тем, что узнал истину, и уверял (хотя не уверил), что совсем другими глазами будет смотреть на адмирала, но что доселе готов был встретиться с ним неприятным образом. Он приказал мне представить после записку о действиях при Березине, но чтобы никто не знал о том.
Недалеко от уездного города Ошмян (49 верст от губернского города Вильны) атаман Платов обошел авангард армии адмирала и, не остановясь, продолжал движение в ночное время. Независимо от распоряжений его шел впереди отряд партизана Сеславина: проводником его был схваченный еврей, житель города, знавший о пребывании в нем самого Наполеона и ничего о том, какой дом он занимает. Еврей провел отряд чрез лежащие в стороне мельницы по тропинке, покрытой глубоким снегом, едва приметной. В городе было спокойно и в совершенно беспечности.
Сеславин обратился к дому, отличающемуся наружностию: на обширном дворе его были толпы людей. Внезапное появление казаков произвело большое смятение, многие спасались бегством, и до того было слабо сопротивление, что казаки безнаказанно наносили поражение. Отовсюду на призыв тревоги стекались пробужденные огромными толпами, и казаки вынуждены были удалиться. Дом, на который ударил Сеславин, по количеству при нем войск принят был за квартиру Наполеона, но в нем расположен был комендант города и отряды разных частей войск, поспешно отправляемые в Вильну. В отдаленном конце города была квартира Наполеона, и он с конвоем своей гвардии, не теряя минут, отправился в Вильну, где никем не видимый проехал за границу. Посланная из Вильны к отступающей французской армии дивизия из десяти тысяч людей свежей пехоты не могла служить ей подкреплением, когда в виду уже были авангард армии адмирала и атаман Платов со всеми казаками. Дивизия из резервных, вновь набранных конскриптов не вынесла труда и на расстоянии между городом Ошмянами и Вильною была жертвою лютости мороза; малое число спасшихся возвратилось в Вильну. Все большими толпами разбросанные по полю близко от дороги лежали замерзшие. Разметаны кости съеденных лошадей, оставлена новая артиллерия, не бывшая в употреблении, одежда отобрана имевшими силы идти далее.
