Ознакомительная версия.
В 1928 году, когда программы помощи югу в медицинском образовании, а также в совершенствовании высшего образования фактически завершились, деятельность Совета по общему образованию стала сливаться с работой других учреждений Рокфеллера.
Однако в повествовании об образовании мы прошли мимо одного из наиболее ярких и интересных дел, осуществленных под эгидой совета, – борьбы с нематодой.
В 1908 году члены Комиссии по сельской жизни президента Теодора Рузвельта совершили поездку по югу, собирая материал для доклада о социальных, экономических и санитарных условиях жизни фермеров. Сопровождавший комиссию зоолог Службы здравоохранения США доктор Чарльз У. Стайлз указал Уолтеру Хинесу Пейджу на «развалину» в человеческом облике, устроившуюся на одной железнодорожной платформе. Это был костлявый, с пожелтевшей кожей и раздутым животом уродливый и апатичный человек. Типичная жертва нематоды. «Его можно вылечить таблетками стоимостью в 50 центов и за несколько недель привести в нормальное, человеческое состояние», – сообщил Стайлз. Он рассказал о больших выгодах, которые дала бы югу кампания по борьбе с заболеваниями нематодой, для которой он не мог найти спонсоров.
Увиденное поразило и взволновало Пейджа, для которого возрождение юга и повышение жизненного уровня его населения было величайшей страстью. Участвуя в работе Рокфеллера, он знал, куда обратиться за помощью. Вскоре он представил Уоллису Баттрику, тогда секретарю Совета по общему образованию, Стайлза, которого немедленно отправили на переговоры с Саймоном Флекснером, Гейтсом, Старром Дж. Мерфи и другими.
В результате образовалась Санитарная комиссия Рокфеллера, включавшая ученых-медиков Стайлза, Уильяма Х. Уэлча и Саймона Флекснера, а также 9 непрофессионалов. В 1909 году комиссия приступила к работе, получив субсидию в 1 000 000 долларов от Рокфеллера на 10-летний срок борьбы с нематодой. Уроженца Теннесси, человека большой культуры и прекрасного характера Уиклиффа Роуза, который по окончании выдающейся академической карьеры стал генеральным представителем фонда Пибоди, назначили административным секретарем комиссии, Стайлза – ее ученым секретарем. Комиссия с резиденцией в Вашингтоне выработала план сотрудничества с органами здравоохранения южных штатов. Он осуществлялся так тактично, что комиссия смогла преодолеть недоверие и предубеждение жителей региона. К 1913 году было обследовано почти 900 000 человек, курс лечения прошли 500 000 больных. Целые округа были избавлены от этой болезни. Чарльз У. Элиот назвал работу комиссии «наиболее эффективной кампанией против широко распространенной болезни, которую когда-либо совместно проводили научная медицина и филантропия». Пейдж считал ее эффективной, подлинно социальной революцией. «Нематода, – писал он, – сыграла в истории нашего юга большую роль, чем рабство или войны, какая-нибудь политическая догма или экономическое учение». Теперь же ее ликвидировали. Кроме того, комиссия повысила общий уровень санитарного состояния юга, ослабив разрушительное воздействие брюшного тифа и других болезней, а также стимулировав дух взаимовыручки и отваги.
В октябре 1914 года Санитарная комиссия Рокфеллера прекратила существование. Ее поглотила Международная комиссия по здравоохранению (позднее Совет), созданная годом раньше Рокфеллеровского фонда. Драматичную историю создания фонда, затмившего все другие органы филантропии, следует оставить для последующей главы.
Глава 14
Погибший и возрожденный трест
В холодный февральский день 1888 года председатель сенатского комитета Нью-Йорка по расследованию деятельности трестов Фрэнк Б. Арнольд призвал к порядку переполненную аудиторию суда высшей инстанции города и объявил: «Сейчас трибуну займет господин Джон Д. Рокфеллер». Когда Рокфеллер поднялся из рядов кресел, занимаемых представителями «Стандард ойл» и юристами, головы присутствовавших повернулись в его сторону. Комитет уже рассмотрел вопросы о так называемой монополии в производстве сахара, автопокрышек и других товаров. Уже выступили выдающиеся деловые люди (например, Генри О. Хавемейер, поддерживаемый Элияху Рутом в качестве советника). Однако аудитория проявила особый интерес к Рокфеллеру – «отцу трестов, королю монополий, царю нефтяного бизнеса», по выражению журнала World, человеку, который, по словам Herald, «на голову выше всех бизнесменов страны».
Неразговорчивый Рокфеллер мало сообщил комитету из того, что тот не знал. Он перечислил попечителей, которых после отставки Оливера Х. Пэйна осталось только восемь. Он сказал, что трест располагает сейчас почти 700 акционерами. Рассказал, что попечители, проводившие ежеквартально заседания в Нью-Йорке, вели протоколы. Но эти протоколы, когда с ними познакомились, не представили интереса. Чуть помедлив, Рокфеллер представил текст соглашения по тресту от 1882 года. Джозеф Х. Чоут, в качестве юриста «Стандард ойл», заявил сначала, что детали соглашения нельзя предавать огласке, но вскоре снял свои возражения. Тогда другой юрист зачитал этот скучный документ целиком. В ходе своих показаний Рокфеллер говорил о сильной конкуренции со стороны России, заметив, что Ротшильды, Нобели и другие капиталисты угрожают насытить нефтью и нефтепродуктами мировой рынок. В заключение он представил список из 111 конкурирующих отечественных производителей нефтепродуктов в качестве доказательства того, что «Стандард ойл» еще далеко до полной монополии.
Вслед за Рокфеллером выступил Арчболд, который произвел менее благоприятное впечатление, поскольку был уклончив, дерзок и вспыльчив. Арчболд отчасти разъяснил характер работы исполкома и признал, что полномочный комитет контролировал выбор сотрудников и директоров входящих в трест компаний. Но протоколы полномочного комитета находились у Флэглера, а Флэглер уехал во Флориду. Расследование выявило также лист с перечнем 41 компании и фирм, связанных с трестом, который впервые предали огласке.
Расследование в Нью-Йорке, проведенное небрежно, поспешно и непоследовательно, разочаровало публику. В начале мая комитет опубликовал неубедительный доклад. Большинство членов комитета согласились в том, что нельзя принимать никаких новых законов, пока не станет ясно, что существующие законы неадекватны.
Еще до того, как нью-йоркский комитет завершил свою работу, на сцене появился федеральный орган. Комитет палаты представителей по производству после всестороннего расследования сахарного треста, установившего, что в этой отрасли имела место алчная монополия, нацелился в начале апреля 1888 года на «Стандард ойл». Председателем комитета был Генри Бейкон из Нью-Йорка. Его советником и главным дознавателем – Франклин Б. Говен, прославившийся своим председательством в компании «Филадельфия энд Рединг». Красавец Говен, элегантно одетый, энергичный и, как всегда, сообразительный, в последний раз появился тогда на публике перед своим трагическим самоубийством. Для участия в слушаниях комитета составили длинный список важных свидетелей: представителей железнодорожных компаний, таких как А.Дж. Кассатт, который был вице-президентом компании «Пенсильвания», ведущих менеджеров «Стандард ойл» и таких противников «Стандард ойл», как Джордж Райс и Льюис Эмери-младший. Различные эпизоды деятельности «Стандард ойл» исследовались более тщательно, чем прежде. Речь шла о войне с «Эмпайр транспортейшн компани», о соглашении О'Дэя по скидкам, касавшегося перевозки грузов Райса по железной дороге компании «Мариетта рейлроуд», затрагивалось дело о заговоре компании «Буффало» и крахе законопроекта Биллингсли. Было рассмотрено много важных документов.
Ознакомительная версия.
