Ознакомительная версия.
Руководство страны высоко оценило заслуги В. Я. Климова и его коллектива в области создания авиационных моторов для истребительной и бомбардировочной авиации. Еще в 1936 году он был награжден орденом Ленина и в 1939 году – орденом Трудового Красного Знамени за освоение серийного производства двигателя М-100 и разработку его новых модификаций. В 1940 году Владимиру Яковлевичу Климову было присвоено звание Героя Социалистического Труда с вручением Золотой медали «Серп и Молот» и ордена Ленина. В том же году он был утвержден в ученой степени доктора технических наук без защиты диссертации. В 1941 году Климов был награжден Сталинской премией 1-й степени, в 1943 году – избран членом-корреспондентом Академии наук СССР, награжден Сталинской премией 2-й степени, ему было присвоено звание генерал-майора инженерно-авиационной службы, в 1944 году ему была повторно присуждена Сталинская премия 1-й степени. В годы войны Климов стал кавалером целого ряда военных орденов: двух орденов Ленина, ордена Суворова 1-й и 2-й степеней, ордена Отечественной войны 1-й степени, а также был награжден медалями «За победу над Германией», «За победу над Японией» и «За доблестный труд в Великой Отечественной войне». «За образцовое выполнение заданий Правительства» по производству моторов ОКБ Климова было награждено орденом Ленина, также была награждена орденами и медалями большая группа конструкторов, инженеров и производственников.
Заканчивая разговор об этом периоде деятельности ОКБ Климова, необходимо рассказать еще об одной опытной разработке, которая началась в конце 1946 года. Двигатель получил индекс «А».
В 1945–1946 годах в журналах публиковались сведения по двигателям со свободноплавающими поршнями. Эта схема заинтересовала и Климова. В то время практического применения двигателя не было, но экспериментальные работы проводились. Владимир Яковлевич решил провести проверку идеи экспериментально и оценить практические возможности и целесообразность работы в этом направлении.
Ведущим конструктором двигателя «А» был назначен М. П. Орлов, разработкой методик расчетов и самими расчетами занимался С. В. Люневич, позднее были подключены расчетчики и конструкторы, среди которых были И. Г. Розенгауз, А. И. Магрычев и другие. Был разработан проект и изготовлен один экземпляр экспериментального блока с плавающими поршнями. В экспериментальной лаборатории был построен стенд для испытаний.
Испытания проходили кратковременно из-за частых поломок и медленного восстановления и доводки. Многое не ладилось, так как делалось впервые. Кроме того, основные силы ОКБ были заняты разработкой двигателей ВК-1 и ВК-2. В результате нескольких лет работы было решено, что практического результата в ближайшие годы не получить, и работы по проекту «А» были прекращены.
Этот двигатель завершил эру поршневых моторов В. Я. Климова, начиналась эра реактивной авиации…
Первые шаги к новой технике
Возможности дальнейшего развития поршневых двигателей были исчерпаны в начале 1940-х годов. Во-первых, с ростом скоростей полета падали тяговые характеристики винтов. Во-вторых, с ростом мощности существенно увеличивалась и масса мотора. Выход из создавшегося положения могла дать реактивная тяга.
В 1941–1942 годах проходил испытания ЛаГГ-3 с двигателем М-105ПФ и подвешенными под крыло прямоточными воздушно-реактивными двигателями (ПВРД) в качестве временных ускорителей конструкции М. М. Бондарюка. Результат был отрицательный: при работающих ускорителях скорость возрастала на 30 км/ч, а при неработающих – падала на 50 км/ч.
В 1944 году испытывался серийный истребитель Як-7Б с двигателем М-105ПФ и двумя ПВРД ДМ-4с конструкции И. А. Меркулова, которые подвешивались под крыльями. Двигатели ДМ-4с работали на бензине, поступающем из основных баков. Но применение ПВРД себя не оправдало.
В том же 1944 году был испытан экспериментальный Як-3РД (Як-3Р) с двигателем М-105ПФ-2 и реактивным двигателем РД-1ХЗ с тягой 300 кг конструкции В. П. Глушко. РД-1ХЗ размещался в хвостовой части фюзеляжа под вертикальным оперением. Подача топлива к нему производилась по трубкам из баков, находящихся под кабиной. Удельный расход топлива двигателя составлял 90 кг/мин, поэтому топлива хватало всего на три минуты непрерывной работы. В августе 1945 года произошла очередная катастрофа самолета, и испытания больше не возобновлялись.
Как-то раз Владимир Яковлевич вызывает Аванесова, одного из своих учеников, ставшего за годы войны руководителем всех экспериментальных работ лаборатории ОКБ, и дает ему следующее указание:
– Гурген Минасович, надо ехать в Москву, к Яковлеву – договариваться насчет ускорителя. Отказываться от этой работы нельзя, но и принимать ее нельзя.
И с таким невыполнимым заданием молодой конструктор направился к звездному Яковлеву, любимцу самого Верховного.
В Москве Аванесов сначала пришел в наркомат к их заводскому куратору, и уже вдвоем они направились к Яковлеву. В кабинет к Александру Сергеевичу вошли уже втроем, уфимского варяга взялся сопровождать и заместитель Яковлева. Дисциплина в КБ была очень строгая, надо было знать неписаные порядки, установленные главным конструктором.
Яковлев сидел за столом, работал над какими-то бумагами. После затянувшейся паузы посмотрел на вошедших, крайне сдержанно ответил на приветствие климовского представителя и тут же повел разговор о задании. При этом сам хозяин кабинета продолжал сидеть, а вошедшие так и остались было стоять у самых дверей. Но поскольку речь зашла непосредственно о деле, ради которого и был вызван представитель фирмы двигателистов, Гурген Минасович, не задумываясь, подошел и сел в кресло.
Яковлев прервался:
– Кто вам разрешил сесть?
– А я не привык разговаривать с сидящим человеком, – ответил Аванесов и, не проронив больше ни слова, с достоинством удалился.
Сопровождающие вышли следом:
– Ты что себе позволяешь? Это же зам. министра и главный конструктор. Вернись немедленно, извинись!
Но Гурген был страшно оскорблен, и за себя, и за фирму, которую представлял. Владимир Яковлевич, приглашая к себе в кабинет, непременно предлагал человеку сесть, прежде чем начинал разговор. А здесь – совершенно непонятные правила. И потому на уговоры ответил довольно категорично:
– Пожалуйста. Я в ваше КБ явлюсь в любой момент, если товарищ Яковлев сам извинится передо мной. Еще сутки буду ждать в гостинице. Если Александр Сергеевич согласится, я приду, будем разговаривать по технике. А если нет, через сутки уеду. Он понимал, что Яковлев на это не согласится и таким образом задание В. Я. Климова может быть выполнено без всяких хлопот.
Ознакомительная версия.
