Вот тут-то и произошел его величество случай. Опьяненный победой Суассон, если верить мемуарам Буильона, гарцевал на коне с пистолетом в руке на поле выигранной битвы. Остановившись, он попросил воды и стал пить из кувшина, не выпуская пистолета. Внезапно раздался выстрел, и граф замертво упал с простреленной головой. Скорее всего, это действительно был несчастный случай, но молва немедленно приписала смерть Суассона «дьяволу в пурпурной мантии», подославшему к Суассону убийцу. Поистине кардиналу приписывали и то, что превышало даже его возможности. Так или иначе, но кардинал мог благодарить судьбу за неожиданный (?) подарок. В письме к д'Аво Ришелье заметил в связи с этим событием: «Если месье де Шатильон проиграл битву вследствие своего просчета, то Франция много выиграла от потери графа (Суассона. — П. Ч.)».
После гибели своего военачальника армия мятежников быстро стала распадаться. Возглавивший ее Буильон с жалкими остатками отступил к Седану и Мезьеру.
* * *
Мятежом Суассона поспешил воспользоваться неугомонный герцог Лотарингский, объявивший о прекращении вассальной зависимости от Людовика XIII. Соответственно он денонсировал Парижский мирный договор с Францией. Правда, скоро Карлу IV пришлось пожалеть о своей поспешности.
15 августа 1641 г. Людовик XIII объявил войну Лотарингии и в течение всего двух недель полностью оккупировал ее. Трудно сказать, на что рассчитывал Карл IV — на помощь ли австрийцев или на успех выступления Суассона? — но в конечном счете он окончательно проиграл.
Поняв, что дело плохо, герцог Буильонский, укрывшийся за мощными стенами Седана, решил искать пути примирения с Людовиком XIII, лично возглавившим поход на Мезьер и Седан. Другой руководитель мятежников герцог Гиз предпочел бежать за пределы Франции. В сентябре 1641 года он будет приговорен (заочно) к смертной казни за государственную измену.
Буильон же не стал дожидаться, когда королевская армия возьмет Седан, а поспешил на свой страх и риск в ставку короля, являя собой саму покорность и раскаяние. Он не устает рассыпать бесчисленные комплименты тому, кого собирался отстранить от власти, а может быть, и лишить жизни. Называет кардинала не иначе как «самым великим министром, каких только знал мир».
Герцогу удалось-таки получить прощение Людовика XIII, он был даже допущен к королевскому столу обедать в компании короля и первого министра.
Покончив с мятежом и восстановив контроль над Лотарингией, Ришелье направил армию маршала Ламейре к границам испанских Нидерландов. Осенью на этом участке фронта началось французское наступление, завершившееся взятием нескольких городов — Эр-сюр-ла-Ли, Ланса, Ла-Бассе, Бапома — на территории Фландрии. В разгар этого наступления 9 ноября 1641 г. умирает кардинал-инфант — один из самых опасных противников Франции, лучший полководец испанской армии.
Ришелье имел все основания быть довольным результатами кампании 1640–1641 годов. Франция явно приближалась к победе. Его собственное положение после перенесенных волнений еще более укрепилось. В 1641 году Ришелье породнился с королевской семьей. Кардиналу удалось выдать свою племянницу Клер Клеманс де Мейе-Брезе — дочь маршала Брезе и сестры кардинала Николь дю Плесси — замуж за герцога Энгиенского — будущего «Великого Конде», сына принца Конде и Шарлотты де Монморанси. Этот брак принес несчастье всему роду Конде, обрек его на вырождение.
Дело в том, что сестра Ришелье страдала тяжелым психическим расстройством: ей казалось, что она сделана из хрусталя. Николь боялась «разбиться», и потому стоило большого труда заставить ее присесть или уложить спать. Ее муж маршал де Брезе довольно скоро оставил жену, которая безвыездно прожила до конца своих дней в замке Милли в Анжу под бдительным присмотром. Их дочь с ранних лет воспитывалась отдельно от матери. Это было тщедушное существо карликового роста, с невыразительными чертами лица и унаследованными от матери отклонениями. Она-то и принесла несчастье семейству Конде. Старший сын от этого брака родился психически неполноценным, внук будет страдать эпилепсией и врожденным уродством, правнук — психическим заболеванием.
Но все это обнаружится позже, после смерти Ришелье. Тогда же, в 1641 году, Его Высокопреосвященство испытывал понятное чувство удовлетворения от заключенной сделки, которая обошлась кардиналу в 600 тысяч ливров — таково было приданое невесты.
Долгие восемнадцать лет день за днем кардинал Ришелье, окруженный завистниками и врагами, желающими его смерти, должен был твердой рукой направлять государственный корабль Франции. Конечно же, «великий замысел», завещанный Генрихом IV, кардинал осуществлял не без своего покровителя и союзника Людовика XIII. Но этот союзник отличался непостоянством и часто поддавался всевозможным влияниям, что хорошо было известно при дворе. Многочисленные авантюристы и авантюристки, зная характер короля, пользовались этим в своих корыстных целях. Кто знает, сколько лет жизни отняла у министра-кардинала борьба за монопольное влияние на Людовика XIII…
В этой борьбе, от которой в одинаковой мере зависели его личная судьба и судьба Франции, Ришелье не брезговал никакими средствами, что, впрочем, вполне соответствовало нравам эпохи.
Зная о слабостях и пороках Людовика XIII (последние не были большим секретом при дворе), кардинал окружал короля особым сортом шпионов из числа хорошеньких женщин и смазливых молодых людей, разделявших королевский досуг и регулярно сообщавших Ришелье о настроениях Его Величества. Эта «служба» работала достаточно эффективно, что позволяло Ришелье вовремя предупреждать нежелательный поворот событий.
Одним из таких «мальчиков»-агентов стал 17-летний Анри, маркиз де Сен-Map, сын покойного сюринтенданта финансов д'Эффиа. Это был красивый молодой человек, окончивший школу пажей и служивший в гвардии кардинала. Он был безусловно предан своему патрону. Ришелье обратил внимание, что с некоторых пор король стал проявлять интерес к красавцу-офицеру, и постарался сделать Сен-Мара главным распорядителем королевского гардероба. Это было в 1637 году.
Год спустя Ришелье прямо и откровенно объяснил Сен-Мару, что от него требуется. Молодой человек был шокирован и решительно отверг предложение кардинала. Ссылки на государственные интересы не произвели на него должного впечатления. Историки не располагают документами, относящимися к этому делу, да это и не имеет принципиального значения. Известно только, что Ришелье в конце концов с помощью матери (?!) Сен-Мара, посулами и угрозами лишения всей семьи пенсий и других доходов добился своего. Сен-Мар согласился стать осведомителем кардинала при короле. Разумеется, все было обставлено разговорами о необходимости защитить короля от «дурного влияния», ведь это может повредить интересам Франции. Судя по всему, угрызения совести давно уже не мучили Его Высокопреосвященство.
