Чингисхан - Сокровенное сказание монголов. Великая Яса

85

Укрюк – березовый шест с ременной петлей для ловли лошадей.

В хронике Саган сэцэна «Эрдэнийн товч» сообщается, что Тэмужин отправился за своей невестой Бортэ в год Желтой собаки, т. е. в 1178 г., когда ему было семнадцать лет. Немецкий монголовед П. Рачневский в книге «Чингисхан: жизнь и наследие» пишет, что Тэмужин отправился за невестой, когда ему было пятнадцать лет, т. е. достигнув по тогдашним монгольским меркам совершеннолетия (цитируется по монгольскому изданию этой книги, вышедшей в 2006 г. в Улан-Баторе, с. 21).

«Источники по истории монголов довольно часто упоминают о дружинниках, т. е. свободных лицах, служащих вождям и предводителям родов и племен, главным образом в качестве воинов… Древнемонгольские дружинники назывались nohod-nokud – «друзья», от единственного числа nohor-nokur – «друг». Таких nokud-нукеров мы встречаем и у древнемонгольских ханов, и у разных багатуров и других предводителей кланов, поколений и племен, причем отличительной особенностью является то, что нукеры служат вождю другого, хотя порой и родственного, рода… Одним из отличий службы нукера было свободное принятие обязанностей по отношению к своему господину.

В древнемонгольском обществе nokor не был подданным или наемником господина, noyan’a; он свободный воин, обязавшийся служить своему вождю, который становится для него «законным» господином. Чингисхан захотел взять себе в нукеры Борчу, с которым он незадолго перед тем познакомился. Борчу, ставший впоследствии одним из самых выдающихся сподвижников Чингисхана, принадлежал к аристократическому роду арулад и был сыном богатого человека.

Когда за ним приехали от Чингиса с приглашением идти в «друзья» – nokor, он немедленно отправился к тому, не переговорив даже со своим отцом… Древнемонгольские нукеры прежде всего являются военными слугами вождей, nokod – военная дружина при ханах… Монгольский предводитель XI–XII вв. всегда, во всех случаях своей жизни, неразлучен со своими нукерами, они всегда, в том или другом количестве, при нем; они составляют его свиту.

Нукер в ставке своего предводителя оказывается прислужником, на войне или во время набега он воин, во время облавных охот – он помощник; он заведует всегда чем-нибудь, наблюдает, он состоит в свите; он же является ближайшим другом и советником своего предводителя». (Владимирцов Б. Я. Общественный строй монголов. – В кн. Владимирцов Б. Я. Работы по истории и этнографии монгольских народов. М.: ИФ «Восточная литература» РАН, 2002. С. 382–389).

Племя хэрэйдов, которое в конце XII в. возглавил Ван-хан (Торил-хан), было известно издревле. Китайский историк Цю Шоу Сынь сообщает, что народ, именовавшийся в то время хэрэйдами, ранее входил в древнетатарское межплеменное объединение под названием «татары девяти родов». Исторические хроники свидетельствуют о тюркском происхождении хэрэйдов, однако в конце XII в. этот народ был монголоязычным.

В VII–IX вв. хэрэйды кочевали западнее озера Байкал, в районе реки Хэм. В дальнейшем ушли на юг и в XII–XIII вв. располагались между Хангайским и Хэнтийским хребтами, в долинах рек Орхон и Туул. На западе хэрэйды граничили с найманами, на севере, по реке Селенге, – с мэргэдами, на юге – с онгудами. У хэрэйдов были тесные взаимоотношения с соседями. Прежде всего выделим их отношения с чжурчжэньской империей Цзинь, которой хэрэйды платили дань и поэтому могли рассчитывать на помощь и поддержку.

Это не могло не способствовать повышению авторитета хэрэйдов и самого Торил-хана в глазах других монголоязычных племен. Прочные связи установились у хэрэйдов с уйгурами, наиболее культурным из тюркских племен того времени, и найманами. В среде хэрэйдской знати было распространено христианство несторианского толка. Легенду о восточном «пресвитере Иоанне», в которую европейцы того времени свято верили, многие ученые связывают именно с именем Торил-хана. В XII–XIII вв. племя хэрэйдов представляло собой мощный родо-племенной союз. Последнее обстоятельство, а также побратимство отца Тэмужина, Есухэй-батора, и Торил-хана предопредилили обращение семнадцатилетнего Тэмужина к вождю хэрэйдов, Торил-хану, в котором он видел надежную опору на этом этапе своей жизни.

Институт побратимства получил широкое распространение среди монгольских племен в период, предшествовавший образованию единого Монгольского государства. И Тэмужин очень успешно использовал эту традицию в своей борьбе против соперников за воссоздание улуса «Все Монголы». «Побратимство, которое прежде было выражением дружественных отношений родовых вождей, в этот период времени приобрело характер военно-политического союза между предводителями племен и родо-племенных объединений.

Клятва участников побратимства была своего рода устным договором двух сторон, которые тем самым брали на себя обязательства борьбы против врагов совместными силами, соблюдения равноправия и верности друг другу, разрешения всех споров и противоречий путем личных переговоров… Тэмужин для достижения своих целей прежде всего решил опираться на побратима своего отца, хэрэйдского Торил-хана. Также он восстановил отношения с предводителем племени жадаран Жамухой, с которым они еще в юности стали побратимами». (Жугдэр Ч. Политические взгляды и военное искусство Чингиса (на монг. яз.). Улан-Батор, 1990. С. 9—10).

Зэлмэ – сын Жарчудая из племени Урианхай; это племя относилось к дарлегин-монголам, в XII в. это племя кочевало в горах Хэнтэя, было в вассальной зависимости от рода боржигин. Жарчудай – подданный Есухэй-батора, мастер-кузнец, который сдержал слово, данное им при рождении Тэмужина: в 1178 г. отдал своего сына Зэлмэ ему в нукеры. Впоследствии Зэлмэ стал верным соратником, одним из предводителей личной охраны Чингисхана, которому он был обязан жизнью.

Cобытия, связанные с пленением Бортэ мэргэдами, относятся к 1179 г.

Вот как объяснил поведение Тэмужина в этом происшествии американский исследователь Джек Уэзерфорд: «При первом же признаке нападения жертвы обычно пускались в бегство, бросая свои стада и имущество… Смерти в таких набегах случались довольно редко. Молодых девушек захватывали в качестве жен, а мальчиков – в качестве рабов. Пожилым женщинам и совсем маленьким детям в таких нападениях обычно ничего не угрожало.

Мужчины, способные держать в руках оружие, как правило, спасались на самых быстрых и выносливых конях, потому что у них был наибольший шанс быть убитыми, а от них более всего зависело выживание всего рода… В отчаянном мире кочевников, где смерть всегда была где-то рядом, никто не мог позволить себе такую роскошь, как искусственный кодекс благородного поведения. По их вполне прагматическим соображениям, оставив этих троих женщин мэргэдам, они как минимум замедлили продвижение захватчиков настолько, чтобы остальные успели спастись». (Уэзерфорд Дж. Чингисхан и рождение современного мира. М.: ACT, 2005. С. 73, 98). Есть и другая точка зрения: в то время Бортэ уже была беременна, поэтому для нее в таком положении было небезопасно скакать на лошади.