великих начинаний». И первый атомный ледокол, конечно же, был назван именем политика, не бывавшего нигде севернее Гельсингфорса.
Имени Колчака, разумеется, не было в той «Капсуле памяти», которую опустили под лед на Северном полюсе во время арктического шоу в августе 1977 года. Поход атомного ледокола «Арктика» был приурочен к шестидесятилетию Октября, и с борта его, из географической точки Северного полюса, как и предусматривал сценарий, был отправлен торжественный рапорт Генеральному секретарю ЦК КПСС Председателю Президиума Верховного Совета СССР товарищу Леониду Ильичу Брежневу о выдающейся победе советской науки и техники. По этому поводу на дно океана ушла капсула, туго набитая «документами века»: проект Конституции СССР, текст перелицованного гимна, номера газеты «Правда» с обсуждением «Основного закона»… «Утопили Конституцию», — шутили потом остряки.
Не было там только имен первопроходцев этого пути. Они остались лишь на карте, по которой штурман «Арктики» прокладывал свой «исторический» маршрут. Да и то не все…
Семьдесят лет и три года над именем Колчака довлело заклятье. Если его и упоминали в статьях и книгах, то не иначе как с клеймами ярого контрреволюционера, монархиста, кровавого диктатора…
Дозволялось печатать фотографии Гитлера и Геринга, Геббельса и Гиммлера, но нигде нельзя было увидеть портрет Колчака. На лик его также был наложен запрет. И вот заклятье спало.
Вышла добрая дюжина книг о Колчаке — роман, монографии, сборники документов, иллюстрированная биография, фильмы, документальные и художественные.
Кто-то твердит по старой памяти — «дань моде». Нет. Воздаяние по заслугам. Ибо вслед за графом Столыпиным адмирал Колчак мог повторить слово в слово: «…ответственны мы в том, что мы, как умеем, как понимаем, бережем будущее нашей родины и смело вбиваем гвозди в вами же сооружаемую постройку будущей России, не стыдящейся быть русской, и эта ответственность — высочайшее счастье моей жизни».
Санкт-Петербург — Севастополь — Омск — Иркутск — Полярный
1987–2004 годы
P. S. «В гражданской войне проигрывают все. Победить могут только потомки»
С тех пор как были написаны эти главы, прошло немало лет. Но мало бы что хотелось изменить в сказанном. Разве что добавить некоторые факты посмертной жизни адмирала в России. Два знаковых события: выход на киноэкраны фильма «Адмирал» и открытие монумента Александру Колчаку в Иркутске. О фильме много спорили: удался ли образ Колчака, не удался. Но дело в самом факте — биографический фильм — это своего рода исторический ликбез для тех, кто со школьных лет привык к сакраментальной частушке: «Мундир английский, погон французский, табак японский, правитель омский». Всё неправда в этих виршах: мундир Колчак носил русский, так же, как и адмиральские погоны на нем, а что касается японского табака, то Колчак не курил. Да и выращивали ли японцы табак? И правитель он не омский, а всероссийский. Про Италию вот забыли, хотя она тоже признала Верховного правителя России.
Антанта признала Колчака не сразу (был бы он чей-то ставленник, как тот же Керенский или Зеленский, его бы признали в первый же день прихода к власти. Но адмирал для всех американо-европейских лидеров был темной лошадкой: куда поведет, что провозгласит, согласится ли со шкалой «демократических ценностей»? А вдруг возродит монархию? А вдруг горой станет за «единую и неделимую»?
Порой Колчаку ставят в вину, что он согласился (в случае победы) на отделение от России Польши, Финляндии, Литвы, Латвии, Эстонии. Но Сибирская армия еще сражалась, когда большевики уже провозгласили независимость Польши, Финляндии, стран Балтии, да еще и Бессарабии. Так что обвиняли Колчака в том, что уже сами сделали — расчленили Империю.
Можно до бесконечности говорить о юридических аспектах и правовых казусах России Ленина и Сибири Колчака, но любой переворот (успешный переворот — а большевики поначалу так о себе и говорили: «октябрьский переворот»), любое насильственное изменение власти выводит проблему легитимности правления той или иной партии за рамки конституционных и всех прочих законов. Впрочем, не будем повторять главные тезисы книги.
Сегодня имя Александра Васильевича Колчака медленно, очень медленно, но все же очищается от политической лжи и мифов в сознании людей. И главной приметой тому стал монумент адмиралу в Иркутске, созданный замечательным скульптором Вячеславом Клыковым. Разумеется, все было не так просто, не обошлось без словесных баталий по этому поводу между мэром Иркутская и губернатором. В спор вмешалась Русская православная церковь, предложив поставить памятник на церковной территории.
Памятник [12], созданный по инициативе общественного деятеля Сергея Андреева, был открыт 4 ноября 2004 года к 130-летию со дня рождения Колчака близ Знаменского монастыря, на месте предполагаемого расстрела. Вячеслав Клыков сказал, что созданный им образ «будет символизировать думу о том, что же в действительности случилось в 1917 году. Почему брат пошел с войной на брата, а отец на сына».
Это был первый, и пока единственный памятник Верховному правителю. Попытались и в Омске почтить память адмирала, и вполне возможно, что шестиметровая бронзовая фигура будет стоять на командирском мостике миноносца [13]. Но пока что идут знакомые нам по Иркутску дебаты.
Два дня простоял бронзовый бюст Колчака в Стерлитамаке. Ночью городские власти снесли памятник, хотя его поставили на частной территории.
Такая вот война с памятниками, начатая большевиками в первые же дни своей власти. Отрадно, что в Севастополе, знаковом для Колчака городе, заговорили сегодня о сооружении монумента командующему Черноморским флотом вице-адмиралу Колчаку. После возвращения Севастополя вместе с Крымом в состав России такой памятник стал бы еще одним свидетельством того, что крымская твердыня — это «город русских моряков».
Как бы это ни нравилось кому-то, но Командор возвращается в Россию бронзовой поступью. И он вернется…
Февраль 2023 г.
Москва — Иркутск
Один из лучших писателей двадцатого века лауреат Нобелевской премии Иван Алексеевич Бунин нашел для адмирала Колчака едва ли не самые проникновенные слова:
ПЕРОМ ПИСАТЕЛЯ «…Думая о нем и о той беспросветной тьме, что заступила уже все пути наши, развернул Библию — делаю это теперь особенно часто — и взгляд упал на 79-й псалом:
„Боже, пришли язычники в наследие Твое, осквернили храм Твой, превратили Иерусалим в развалины, отдали труды рабов Твоих в пищу птицам небесным, тела святых Твоих — зверям земным… Боже, мы сделались посмешищем у соседей наших, поруганием и посрамлением у окружающих нас… Пусть скорее встретит нас милосердие Твое, ибо мы весьма измучены… Пусть придут перед лицо Твое вздохи узников, силою мышцы Твоей сохрани обреченных на смерть…“
…Ничего не могу прибавить к этим изумительным ветхозаветным строкам. В них все сказано. И потому — воистину „мы весьма изнурены“ и уже не хватает сил и желания
