Все нормально, многие люди подставлялись под собственные эксперименты. Лев Зильбер даже вирусный энцефалит себе прививал… А вот первой, кто носил мои изделия много и без нареканий, была Света, племянница. По мере ее роста я шила ей ползунки, потом различные песочницы, летние наряды, купальники. Купальники я шила и маме, тогда их в продаже не было, купить не удавалось.
Не удивительно, что шитье стало первым занятием, за которое я получала материальное вознаграждение. Случилось это на летних каникулах после девятого класса. Я возвращалась из маминого магазина, куда иногда ходила ради прогулки, и по дороге встретила знакомую с виду женщину — молодую, красивую, но уже отмеченную тяжелым трудом. Она иногда проходила по нашей меже, направляясь в открытое поле, и шла куда-то дальше на хутора. Поздоровались, заговорили, познакомились и подружились.
Оказывается, Рая Педак жила на хуторе Рожнова. Она рано стала самостоятельной и по большой любви вышла замуж за простого, даже хамоватого мужика. В супружестве счастья не познала, но радовалась первенцу. Пока этот ребенок был маленький, Рая на колхозные работы не ходила, а вела домашнее хозяйство, держала птицу, свиней, корову и продавала на рынке яйца, молочные продукты. Тем пополняла домашний бюджет.
Мы зашли в наш двор, я пригласила ее отдохнуть в тени, поесть фруктов. Разговор продолжался и незаметно подошел к тому, что с рождением ребенка ее фигура изменилась и старые платья стали малы.
— Кто тебе шьет? — спросила Рая, пристальнее осматривая меня. — На тебе хорошо сидят эти ситцевые платьица.
— Сама шью.
— Правда? — удивилась она. — А мне смогла бы шить?
— Не знаю, — засомневалась я, хотя тут же вспомнила, что есть человек, с успехом носящий мои изделия. — Надо попробовать, пока что я шила только на детей.
И мы договорились, что я буду ее обшивать, а она в виде оплаты снабжать нас молоком. Так в то лето у меня появился приработок, которым я гордилась. Раю я обшивала много лет, пока проводила летние каникулы у родителей. И свежее молоко у нас не выбывало. Ей это было выгодно и нам полезно.
И в дальнейшем шила я много и охотно, особенно в конце 80-х годов. Обшивала маму, сестру, младшую племянницу. Кстати, когда она оканчивала школу, то на выпускной вечер я изобрела чудные фасоны и пошила красивые платья ей и ее матери.
Вторым по хронологии моей жизни занятием, которым я пополняла доходы семьи, стало репетиторство. Собственно, оно выросло из тех консультаций, которые я давала почти всем одноклассникам, обращающимся ко мне за помощью. Тогда было принято помогать отстающим. Выше я упоминала, как у меня появились первые ученики, оплачивающие мою работу. Со временем их стало много, особенно, когда в моем окружении узнали, что я зачислена в состав экзаменационной комиссии по математике, т. е. состою в группе преподавателей, принимающих вступительные (конкурсные) экзамены. Занималась я со своими учениками математикой и физикой.
Злоупотреблений не допускала. Но отлично владела материалом, знала уровень требований к абитуриентам, основные уловки экзаменаторов и на чем они засыпают поступающих и могла это передать ученикам, научить их не только предмету, но и умению отвечать по билету, вести себя так, чтобы понравиться незнакомым людям. Конечно, это дорогого стоило, и за это платили хорошие деньги. Мне нравилось частное преподавание. Я держала себя в форме, работала над собой, постоянно пополняла знания, расширяла образование, в течение многих лет выписывала журнал «Квант» с методическими разработками и примерами конкурсных заданий. Все это отдавала ученикам, учила их мыслить, а не заучивать материал.
Со временем у меня появилось имя, бренд как теперь говорят, и я могла выбирать, с кем заниматься, а кому отказать. Так, я отказывалась от туповатых в точных науках, со слабыми мыслительными способностями детей и занималась только с одаренными логикой.
Ученики отвечали мне взаимностью. Это четко демонстрировалось на месячных подготовительных курсах, где занятия шли в четырех группах и слушатели могли свободно выбирать, у кого слушать курс, могли посещать те занятия, которые вел понравившийся им преподаватель. На моих занятиях собиралось по 50–60 человек, а в аудиториях других преподавателей от силы сидело 15–20. Мне удалось найти неординарный подход к решению сложных задач, чисто художественный, но он завораживал детей, и они сидели на занятиях с затаенным дыханием и увлеченно работали вместе со мной. Фокус был простой — я переделывала условие задачи так, что ученик, решающий ее, превращался в сыщика, а искомая величина — в преступника, которого надо изобличить. Не было таких задач, которые не смогли бы решить мои слушатели, когда я находилась рядом и в трудных местах подталкивала их в нужном направлении.
К сожалению, мою доходную с точки зрения финансов и интересную интеллектуально репетиторскую деятельность пришлось свернуть, когда мы получили квартиру на отдаленном массиве, на «Парусе», и я поменяла работу. Больше мне никогда не довелось ею заниматься.
Профессиональный подход к шитью
Зато продолжились занятия шитьем. Оно по-прежнему оставалось моим хобби, а я — самоучкой. Мне не хватало знания технологии обработки швейных изделий, навыков выполнения некоторых сложных операций, изготовления элементов декора. Покончив с наукой, перейдя на производство, я решила устранить этот недостаток.
К этому подготовилась основательно: через знакомых купила на швейной фабрике списанный оверлок — машину для промышленной обработки швов — и пошла на курсы кройки и шитья, что были открыты при доме офицеров. Изначально задача любых курсов, организованных для жен военнослужащих, состояла в том, чтобы дать им доступную профессию, пригодную для работы в условиях дальних гарнизонах. То же было и тут, поэтому на курсах работали самые сильные преподаватели и занятия проводились по самой обширной программе обучения. Можно сказать, что тут готовили швей на все случаи жизни. Учиться надо было четыре года, почти как в техникуме. Конечно, эти курсы не имели статуса учебного заведения, но с их свидетельством можно было устроиться на работу в любое пошивочное ателье, стоило только освоить ремесло практически. Об ателье я упомянула, чтобы подчеркнуть уровень получаемых знаний и навыков.
В годы, пока продолжалась учеба на этих курсах, я шила на заказ, полагая, что должна окупить затраты на покупку оверлока (500 рублей, по тем временам — полтысячи долларов) и основательно попрактиковаться в деле. Смелости добавляло то, что в случае затруднений можно было получить консультацию у преподавателя — приятной женщины, с которой я подружилась. Конечно, доходы от шитья несравнимы с репетиторскими, как и любой физический или ремесленный труд не сравним с интеллектуальным. Они были скромнее.
