Несколько дней мы крейсировали в прибрежных течениях, пытаясь обнаружить подходящие цели. Порой поверхность моря находилась всего в пяти метрах от ограждения мостика лодки, а дно – всего лишь в двух метрах от киля. Мы тайком сновали взад и вперёд между Эддистоунскими скалами и Плимутской бухтой, ожидая своего шанса. Над нами бороздили море надводные корабли, вели авиаразведку самолёты и громыхали акустические буи. Не было никакой возможности вынырнуть на поверхность для вентиляции отсеков и подзарядки батарей.
19 марта мы едва не разделили судьбу своих погибших друзей. «У-953» лежала на грунте, ожидая конца прилива, когда слабые шумы вращавшихся винтов усилились. Прежде чем мы могли сняться с грунта, рядом с нашей лодкой, затаившейся на глубине всего лишь 38 метров, оказались три эсминца. Серии взрывов боезарядов заставили лодку совершить шесть быстрых судорожных прыжков. Причём пугали не столько сами взрывы, сколько грохот, который следовал за ними. Сначала возникало впечатление, будто по корпусу лодки протащили железную цепь или сеть, затем следовал грохот, как если бы на неё сбросили огромный груз булыжников. Никто из нас никогда не слышал такого шума прежде, и это было страшное, мучительное испытание. Что означал этот скрежет и грохот? Возможно, какое-то новое изобретение, имевшее целью вывести нас из терпения. Однако я пришёл к заключению – и как выяснилось позже, правильному, – что англичане использовали новое радиолокационное средство, подобное «асдику».
Ещё не затихли громовые раскаты от первой серии взрывов, как «томми» начали вторую бомбардировку. Она рвала на части океан, сотрясала дно, колотила мощными ударами лодку, едва не разрывая наши барабанные перепонки и раскалывая корпус. Однако «У-953» стойко держалась. Импульсы «асдика» беспрерывно били по корпусу лодки, но третья бомбардировка уже гремела вдали от нас. Видимо, эсминцы наткнулись на нас случайно. Их поисковые средства не смогли показать сколько-нибудь определённые очертания корпуса лодки. Вскоре отлив унёс морских охотников в море. Их бомбардировки вслепую мы слышали ещё три часа.
20 марта. «У-953» крейсировала у побережья на перископной глубине. В 09.20 я заметил несколько верхушек мачт с восточной стороны. Акустические средства не подавали никаких сигналов. Через десять минут верхушки мачт удлинились и на серебристой поверхности моря чётко обозначились клубы дыма семи транспортов и четырёх эсминцев. Я был заворожён этим зрелищем, радуясь возможности послать на дно несколько чёрных монстров. Быстро отдал команду:
– Все по местам, средний вперёд.
Сейчас должны были получить вознаграждение недели и месяцы ожидания возможности покарать врага. Я повёл лодку в направлении небольшого конвоя и прикинул свои шансы. Два эскорта шли впереди громоздких транспортов, и два других охраняли его сзади. Правый фланг конвоя был открыт для атаки. Бергер, дежуривший в помещении центрального поста, управлял лодкой как опытный моряк. Я был доволен своим выбором нового главмеха. Пока «У-953» находилась в засаде, конвой не совершал никаких манёвров. С целью уберечься от опасности он двигался к мысу Лизард или Фалмутской бухте с невероятным легкомыслием. Охваченный азартом охотника, ожидавшего лёгкую добычу, я скомандовал:
– Десять градусов вправо! Отлично, так и держи курс.
Быстро окинул взглядом горизонт. В небе чернели несколько самолётов. Хеннеке рассчитывал курс, а старший матрос регулировал счётное устройство.
– Открыть заслонки торпедных аппаратов. Приготовиться к стрельбе по целям. Новая дистанция – две тысячи метров. Оба двигателя – полные обороты.
«У-953» неслась на большой скорости, невидимая для транспортов и готовая немедленно атаковать. Затем пришло сообщение, сорвавшее атаку:
– Заслонки торпедных аппаратов полностью не открываются.
Я процедил сквозь зубы серию ругательств:
– Сделайте ещё одну попытку, вы должны их открыть. Проходили секунды, лодка мчалась вперёд.
– Заслонки открыть невозможно – погнута рычажная передача! – прокричал старпом в переговорную трубу.
– Попытайтесь в последний раз – они должны быть открыты, – настаивал я.
– Они совсем не двигаются, – ответил старпом, поднимаясь в рубку с удручённым видом.
– Разве ты не проверял заслонки, когда мы ударились о скалу?
– Проверял, тогда они открывались как надо.
В гневе и отчаянии, теперь уже точно зная, что старпом не проверял заслонки, я положил лодку на грунт. Затем ринулся в носовой отсек в надежде поправить положение. Несколько матросов все ещё пытались повернуть рычаги, однако заслонки и крышки оставались в полуоткрытом положении. Авария лишила нас не только надежды на успешную атаку, но и сделала бессмысленным продолжение патрулирования. Фактически с более скверной ситуацией мы прежде никогда не сталкивались. С полураскрытыми внешними заслонками торпедных аппаратов внутренние оставались единственной преградой для проникновения в лодку морской воды. Однако они были слишком хрупкими, чтобы выдержать ударные волны от взрывов глубинных бомб. Я вспомнил случай с воздушным налётом на Брест, когда единственная авиабомба, взорвавшаяся на дистанции 50 метров от нашей подлодки, сломала внутреннюю заслонку, хотя внешняя была плотно закрыта. Я чувствовал, как по спине пробежал холодок. Бомбардировка, которую мы пережили днём раньше, легко бы сорвала заслонки и привела к затоплению лодки в течение секунд.
Коря себя за то, что принял на веру прежние заверения старпома о безупречном состоянии лодки, за то, что лично не проверил состояние рычажного механизма ещё в доке, я стоял сейчас перед сомнительной перспективой безопасного возвращения в Норвегию. С мрачной решимостью я приготовился плыть через смертельно опасные прибрежные воды Англии и Ирландии с всего лишь одним исправным торпедным аппаратом.
Когда начался отлив, я снял лодку с грунта и повёл на запад. Призрак смерти витал перед нашими глазами, когда с правого борта близ мыса Лизард прогремели взрывы глубинных бомб. Они уничтожили «У-327». Этот день оказался роковым и для двух других подлодок. В Северном проливе была потоплена «У-1003», а у Гебридских островов – «У-905». Сражение продолжалось с односторонними потерями для нас. Противник методично уничтожал наши подлодки, по одной в день. Внезапные бомбардировки, которые встретили наших новичков в Северном проливе близ мысов Лэндс-Энд и Лизард, показались мне очевидным свидетельством того, что англичане были заранее проинформированы о наших операциях.
Как раз в эти недели нашего ужасного самоуничтожения я потерял одного из своих близких друзей и сокурсников. Ридель, командовавший «У-242», погиб где-то у побережья Англии во время своего первого боевого похода в качестве командира подлодки. Она потонула, не подав сигнал бедствия. Никто точно не знает, куда опустился его стальной гроб.
