Много неясностей оставалось по поводу объявления даты вступления Бориса Николаевича в предвыборную кампанию. Одну дату он уже обозначил в разговоре со мной. Назывались и другие, в том числе и 15 февраля. По этому поводу я написал президенту специальную записку.
Из записки Президенту РФ от ОДОПП:
«…Во-первых, объявленная дата 15.02.96 г. принятия Вами решения о согласии баллотироваться кандидатом в Президенты совпадает с 5-й годовщиной вывода войск из Афганистана, в связи с чем в некоторых городах планируются митинги с требованием вывода войск из Чечни и прекращения военных действий. Поэтому необходимы дополнительные инициативы с учетом данных обстоятельств.
Во-вторых, представляется важным момент регистрации. Ведь кто будет зарегистрирован под номером 1, тот на протяжении большого периода до жеребьевки будет во всех списках, отчетах, исследованиях представлен под номером 1. Такую тактику применили коммунисты при выборах в Госдуму, что оказало сильное психологическое воздействие на избирателя…»
И мучил вопрос: есть ли угроза срыва выборов и откуда она исходит? Сообщения об этом стали появляться задолго до самих выборов и, кажется, были небеспочвенны. Ну вот пример.
Из сообщения Би-би-си 5–8 ноября 1995 года:
«Как сообщила англоязычная «Москоу таймс», заместитель Александра Коржакова посетил на днях московское отделение Центра Карнеги, чтобы обсудить значение переизбрания Ельцина для российско-американских отношений. По мнению одного из американских сотрудников этого Центра, команда, которую собрал вокруг себя президент Ельцин, готова сейчас на все. И первое, что сделают его помощники, если поймут, что Ельцин не сможет участвовать в выборах, — попытаются отменить июньские выборы вообще или же подтасуют результаты. По мнению сотрудника Центра Карнеги, президентская команда сейчас готова на все потому, что если к власти придут Жириновский, Зюганов или Руцкой, то команду Ельцина ждет не просто выдворение из Кремля, а нечто гораздо худшее…»
Таких сообщений было множество. Атмосфера неуверенности в победе на выборах ощутимо присутствовала в окружении Бориса Николаевича. Конечно, кое-кто ни за что не хотел отдавать свою частичку власти и стремился удержать ее любым — пусть даже незаконным — путем. Президенту постоянно внушали: зачем проводить выборы, если они все равно будут проиграны? Никто не простит такой игры в демократию и цены, которую придется за нее заплатить. Самый приближенный к Ельцину человек — генерал Коржаков — выражался более определенно:
— Какие выборы? Мы не для того брали власть, чтобы так просто ее отдать!
К счастью, иначе рассуждал президент. Рассуждал мудро, как и подобает гаранту Конституции: всякая отмена или простой перенос выборов ставят власть вне конституционного пространства, и тогда любая группировка вправе действовать также вне рамок Конституции, что может спровоцировать беспорядки, перевороты, гражданскую войну.
Причем одно дело — 1993 год, когда президент распустил Верховный Совет и тут же объявил выборы в Госдуму, представив на референдум Конституцию. И совсем другое — 1996 год, когда выход за пределы Конституции явно смахивал на незаконное присвоение власти, что является тяжким преступлением и карается законом.
Однако мысль о возможном переносе или даже отмене выборов пошла гулять по стране, и при многочисленных встречах с избирателями приходилось каждый раз отвечать на связанные с этим непростые вопросы,
Большинство людей, зачастую допуская возможность переноса выборов из-за тяжелого экономического состояния и усилившихся кризисных явлений в стране, все же понимали опасность такого шага. Как предупреждение сторонников «удержания власти любой ценой» газеты постоянно сообщали результаты опросов общественного мнения, которые со всей определенностью показывали устойчивое, возрастающее с каждым месяцем нежелание избирателей переносить выборы.
Тема переноса выборов — уже просто как тема — в очередной раз всплыла после назначения А.И.Лебедя секретарем Совета Безопасности, когда стала реальной возможность контроля за деятельностью службы безопасности президента и ее руководителей Коржакова и Барсукова. И тогда Борис Николаевич поставил ту определяющую, ту безоговорочную точку, которую от него так долго ждали в обществе — он убрал их, а заодно и их «духовного отца» — О.Сосковца.
Особое место в предвыборной кампании предназначалось «Народным домам», которые я к тому времени возглавил. В них создавались общественные приемные и горячие линии телефонной связи с избирателями. Они же стали и финансовыми центрами и центрами распространения агитационной литературы. Уверяю, что это работа не чиновничья, ее способны выполнить люди, обладающие особым характером — сострадательным, терпеливым и человеколюбивым. Таких оказалось много.
Исторически «Народные дома» связаны с дореволюционным периодом, когда они осуществляли неказенные контакты с гражданами России. Первый «Народный дом» был открыт Ф.Шаляпиным и М.Горьким в Нижнем Новгороде в 1886 году. Думающая Россия уже тогда почувствовала, какой намечается опасный отрыв интеллектуальной части общества от необразованной, какая существует глубокая пропасть между городской и деревенской культурами. И тогда на благотворительные средства стали создаваться десятки тысяч «Народных домов» в виде культурных центров, чайных, спортивных комплексов. Эта форма работы уже тогда зарекомендовала себя как прогрессивная, но была разрушена после революции 1917 года и преобразована в «культполитпроп».
В наши дни «Народные дома» стали возрождаться в городах и поселках, и нашлось много активистов, которые захотели проявить себя в них. К концу предвыборной кампании «Народных домов» по России насчитывалось 400 в 75 регионах. Через оперативные каналы «Народных домов» происходило общение с сотнями тысяч избирателей. «Народные дома» стали центрами реализации всех агитационных идей и аналитических замыслов. Эта структура на деле доказала, что в будущем она может быть использована как механизм взаимопонимания и взаимодействия избирателей и власти, формирования гражданского общества «снизу».
Однако мы чувствовали, что упускаем нечто важное. Отсутствуют концепция предвыборной кампании, план агитационной работы, организация рекламы, возникли сложности и в финансировании. Ощущалось отупляющее состояние застоя и пробуксовки — когда вроде бы что-то делается, но при этом никакого движения вперед нет. Своими тревогами я поделился с В.В.Илюшиным и А.Б.Чубайсом, написал несколько записок Борису Николаевичу.
