Во время этого визита маршал Жуков ответил на вопросы американской писательницы и журналистки А. Рай. А известный художник Гош Тайгор сделал несколько его графических портретов.
Эйзенхауэр нашел, что его старый боевой товарищ заметно изменился за прошедшие десять лет.
«Во время наших встреч тогда он был независимым, уверенным в себе человеком, который, несомненно, принимал коммунистическую доктрину, но всегда был готов с радостью встретиться, чтобы обсудить любую текущую проблему и вместе искать ее разумное решение. Он делал это по своей собственной инициативе и однажды даже резко поставил на место своего политического советника Андрея Вышинского, приказав ему покинуть комнату, чтобы мы могли конфиденциально побеседовать вдвоем. По многим признакам было очевидно тогда, что Жуков был как раз тем, кем он хотел казаться, – в высшей степени важным человеком в советском правительстве, возможно вторым после самого Сталина… Теперь, десять лет спустя, в Женеве он выглядел встревоженным и явно подчиненным по своему положению. Он монотонно повторял мне аргументы главы советской делегации… Он был безжизненным, не шутил и не улыбался, как раньше. Мой старый друг выполнял приказ начальства. От этого личного разговора у меня не осталось ничего, кроме чувства горечи».
* * *
Личная жизнь маршала в это время была запутанной и мучительной – на две семьи. Незадолго до своего назначения на должность министра он официально зарегистрировал брак с Александрой Диевной. Ради приличия. При этом его сердце по-прежнему принадлежало Галине Александровне.
Александра Диевна снова попыталась защитить семейный очаг в ЦК и у самого Хрущева. Никита Сергеевич вмешался – весьма неодобрительно высказался на заседании Президиума ЦК о том, что Жуков ездил отдыхать в Болгарию вместе с Галиной.
Маршалу эти слова передал Булганин и услышал в ответ и о себе, и о Хрущеве много интересного. О ругательных отзывах было доложено Хрущеву, но тот еще слишком нуждался в Жукове, чтобы ссориться с ним. Состоялся вполне мирный разговор, в ходе которого Хрущев заметил: «Я не возражаю против Галины, но рекомендую не торопиться».
«Тогда я не понял, что он своим «благожелательством» хочет иметь в моем лице верного друга, который поддержит его в борьбе за власть», – сетовал впоследствии Жуков.
22 июня 1957 года состоялся пленум ЦК КПСС, на котором Хрущев мог лишиться всякой власти, не поддержи его Жуков. Именно маршал делал доклад против «антипартийной группы» Маленкова, Кагановича и прочих, демонстрируя расстрельные списки с их подписями. Хрущев победил всех оппонентов.
Вот только его благодарность выражалась в весьма странной форме.
Новый виток опалы – снятие с министерской должности и отставка
23 октября 1957 года в Москве завершилось собрание партактива московского гарнизона и центрального аппарата Министерства обороны. Его инициировал Хрущев, а основной темой мероприятия стало осуждение маршала Жукова, министра обороны, за пренебрежение политработой в войсках и создание в армии своего культа личности. На вопрос, почему на собрании нет самого министра обороны, Хрущев резко ответил, что это не так важно, как допущенные им прегрешения. На крейсере «Куйбышев» Жуков отправился с официальным визитом в Югославию. Турецкие пограничники на подступах к Босфору приветствовали его как «великого маршала» и «высокочтимого полководца Второй мировой войны».
Перед отъездом Жуков говорил по телефону с маршалом Чуйковым, командующим Киевским военным округом, где были запланированы большие сборы. По словам Владимира Карпова, «Чуйков сказал Жукову, что было бы хорошо, если бы Георгий Константинович сам присутствовал на этих сборах. Жуков ответил, что не может этого сделать… Чуйков сказал, как вспоминает Жуков, странную фразу.
– Так-то оно так, товарищ маршал, но лучше вам быть здесь самому… – Чуйков на что-то намекал, чего-то недоговаривал. Это насторожило Жукова. Он позвонил Хрущеву.
– Не следует ли мне отложить поездку в Югославию дня на три и поехать в Киев на сборы, говорят, что там возникло много интересных вопросов.
– Откладывать вашу поездку в Югославию не следует, – сказал Хрущев. – Думаю, мы здесь сообща как-нибудь справимся. А вернетесь из Югославии, я расскажу вам все, что здесь было интересного».
* * *
28 октября 1957 года начал работу пленум ЦК КПСС с единственным вопросом на повестке дня: «Об улучшении партийно-политической работы в Советской Армии и на Флоте». Доклад Суслова был целиком и полностью направлен против министра обороны маршала Жукова: «Вскрыты серьезные недостатки и извращения в партийно-политической работе… Товарищ Жуков игнорирует Центральный Комитет. Недавно Президиум ЦК узнал, что товарищ Жуков без ведома ЦК принял решение организовать школу диверсантов в две с лишним тысячи слушателей… Товарищ Жуков даже не счел нужным информировать ЦК об этой школе». Никто не вступился за маршала Победы, а Молотов сказал: «Откровенно говоря, мы боимся Жукова».
Министр внутренних дел Н. П. Дудоров утверждал: «Жуков проявлял большую активность и стремился как можно быстрее забрать все внутренние и пограничные войска из системы МВД в систему Министерства обороны. Пытался также обезоружить органы милиции. Эти его замыслы, как потом стало известно, не случайны – он стремился, как Бонапарт, к высшей власти».
Покидая Албанию, Жуков отправил трогательную телеграмму Галине: «Хотелось бы отдохнуть от этой утомительной поездки, но, как видно, предстоит большая работа… Переживаю радостное чувство встречи с тобой и доченькой. Очень соскучился без обеих вас… Наверное, Машенька подросла и стала еще милее. Я хотел бы, чтобы она была больше похожа на меня, но непременно с твоими глазами, которые я очень-очень люблю…»
* * *
Эра Георгиевна и Элла Георгиевна рассказывали в интервью «Известиям»: «Когда он уже был там, нам стали звонить верные папины друзья: в воинских частях проходят собрания, отца обвиняют в порочных методах руководства армией. Мы пытались его предупредить, но связь по ВЧ «внезапно испортилась». Хотели передать письмо – не разрешили. И вот встречаем его на аэродроме. Мы заранее приготовили записку, знали, что машина прослушивается. Отец выходит, улыбается, он же ничего не подозревает».
Относительно неведения маршала существуют разные мнения, в том числе и такое: о том, «что было интересного», сообщать Жукову за рубеж было запрещено. Но генерал Штеменко нарушил запрет, за что и поплатился, лишившись должности…
По словам дочерей, встречавший Жукова Конев позвал его в свою машину, однако Элла бросилась отцу на шею и прошептала, что он должен ехать с ними. «В машине он записочку и прочел… Ожидая его дома, услышали, как тренькнул телефонный звонок – отключили правительственную связь. У всех у нас одно на уме – лишь бы вернулся!.. Никто из членов Президиума не выступил в его защиту. Ни один! Вернувшись, папа позвонил Хрущеву, успел сказать: «Никита, что происходит? Объясни» – и через несколько секунд положил трубку».
