Ознакомительная версия.
Гоша глядел на Д. с восхищением.
– Ты, Фёдор Михалыч, великий мыслитель! Падлой буду! А это твоя собственная философия или ты вычитал её где-то?
– Философия моя собственная, но нечто подобное уже было. Жил в античные времена философ Эпикур. Неглупый был мужик. И он рассуждал почти так же. Можно сказать, что мы вдвоём с Эпикуром придумали эту философию. Он чуть пораньше, я чуть попозже.
– Чудно! – сказал Гоша. – Что ни философ, – своя философия. Эпикур говорит – наслаждайтесь! А мой Шопенгауэр твердит – мучайтесь! Кого же слушать, ё-моё? Кому же верить?
– А кому хочется верить, тому и верь. А ещё лучше – верить обоим. Оба правы. Шопенгауэр любил помучиться и всех сластолюбцев призывал к страданиям. А Эпикур упивался наслаждениями и пытался соблазнить ими всех страдальцев. И тот и другой наслаждались, но каждый по-своему. Эпикур наслаждался простодушно, в открытую, а Шопенгауэр – изощрённо, с притворством, делая вид, что не наслаждается вовсе.
– Мудрёно это как-то, – вздохнул Гоша. – Тут без полбанки не раскумекаешь. А мы с тобою всего-то четвертинку раздавили с пивом пополам.
Комментарий
И впрямь мудрёная у Д. философия. Какой-то тотальный, безбрежный гедонизм. Этакое не только Гоше уразуметь не дано. На первый взгляд – чушь, ерунда полнейшая. Но если вдуматься, есть здесь одна хитрость, одна особенность, достойная внимания. Эта философия на удивленье утешительна и удобна. Все, оказывается, наслаждаются жизнью так или иначе. Во всяком случае, наслаждение всем доступно. Стоит только уверовать, что во всех терзаниях таится сладость, как все тяготы, все нелепости и загадки бытия тут же исчезают. И нет больше тревог, забот и опасений. И нет больше неприятностей, горестей и несчастий. Раскрепощённый, счастливый человек, улыбаясь, шагает навстречу неведомому, навстречу душевным и телесным мукам и, замирая от предвкушения самого острого, самого жгучего, самого великого наслаждения, радостно падает в холодные объятия смерти. Вряд ли Д. сам до этого додумался. Но если и не сам, всё равно это любопытно, и об этом следует поразмыслить на досуге. О, если бы досуг был нам дарован, был нам доступен! О, если бы услаждались мы досугом хотя бы изредка! Увы! Всё дела какие-то, всё дела. Всё работа некая, полезная и бесполезная. Всё старания, частенько бессмысленные и тщетные. Всё суета какая-то, беготня. Всё беспокойства разные, будь они прокляты!
Эпизод последний и совершенно лишний
Он ничего не понимал
Проснувшись, Д. сел в постели, поглядел вокруг, потёр глаза кулаками и с минуту сидел неподвижно. Потом он осторожно взял с тумбочки авторучку. Она была твёрдая. Она не гнулась. Д. пододвинул к себе лист бумаги. Лист не рассыпался в труху. Д. посидел ещё минуту и, набравшись храбрости, написал на листе крупно и размашисто: «НИЧЕГО НЕ ПОНИМАЮ». Чернила (ручка была перьевая) тут же высохли. Надпись на бумаге осталась. Д. потёр надпись пальцами. Она не исчезла. Д. встал и ощупал тумбочку. Тумбочка тоже не исчезла. Д. стукнул ногою в пол. Пол не прогнулся. Д. тихонько прошёл в прихожую и толкнул ладонью дверь ванной. Дверь послушно отворилась со знакомым негромким скрипом. Д. вошёл в ванную, постоял в нерешительности, приблизился к раковине и попытался открыть кран. Кран открылся. Из него, журча, полилась вода. Д. выбежал из квартиры, забыв запереть за собою дверь, и помчался вниз по лестнице, перепрыгивая через три и даже четыре ступеньки. Д. выбежал на улицу.
Улица выглядела как обычно. У тротуаров на некотором расстоянии друг от друга стояли машины, легковые и грузовые. У подъезда одного из домов была оставлена детская коляска. Верх коляски был поднят. К ручке коляски был привязан за поводок красивый, длинноухий, шоколадного цвета спаниель. Кончик его укороченного хвоста подёргивался. Спаниель был в отличном настроении. По улице проезжали автобусы, троллейбусы, такси и грузовики. По улице проходили пешеходы – мужчины и женщины, взрослые и дети. Над улицей пролетали голуби и воробьи. Над улицей двигались облака. У них был естественный вид. Д. таращил глаза. Он ничего не понимал.
К Д. подошёл какой-то человек и спросил, как доехать до станции метро. Д. объяснил. Человек сказал «спасибо» и направился к автобусной остановке. Д. глядел ему вслед. Человек благополучно добрался до остановки. Подошёл автобус. Человек вошёл в него. Автобус уехал. Д. ничего не понимал. Улицу перебежала кошка. Она едва не угодила под грузовик – шофёр вовремя затормозил. Когда неосторожная кошка была уже на асфальте, к ней подбежала девочка лет пяти, коротко подстриженная, хорошенькая девочка, немножко похожая на Зизи. Девочка взяла кошку на руки и сказала ей:
– Дурочка! Разве можно перебегать улицу перед самой машиной? Ах, какая дурочка!
И девочка понесла кошку по улице, прижимая её к груди и продолжая ей что-то говорить.
Д. ничего не понимал.
У тротуара остановилось такси. Из него вылез бородатый человек в роскошном кожаном пиджаке и роскошных джинсах. Во рту у человека дымилась роскошная трубка.
«Какой роскошный человек! Наверное, он художник. Или писатель. Или кинорежиссёр. Или ещё кто-нибудь в таком же роде», – подумал с завистью Д. Он по-прежнему ничего не понимал.
Бородач, как ни странно, подошёл к Д., вынул изо рта дымящуюся трубку и спросил:
– Вы, случайно, не Д?
– Да, я Д… – ответил Д. Он совершенно ничего не понимал.
– Я журналист, – сказал бородач. – Я хочу взять у вас интервью. Говорят, вы заняты очень интересным и полезным делом. Вы не уделите мне минут двадцать? Я понимаю, вам трудно оторваться от вашего увлекательного дела, но – всего лишь минут двадцать?
– Пойдёмте! – сказал Д. Он решительно ничего не понимал.
Д. привёл журналиста к себе.
– Вы не будете возражать, если я буду курить? – спросил журналист.
– Не буду, – ответил Д.
– Вы не будете против, если я буду записывать? – снова спросил бородатый журналист.
– Записывайте! – ответил Д.
– Скажите, пожалуйста, давно ли вы занимаетесь своим делом?
– Лет пять. Нет, пожалуй, четыре года.
– И оно вас не утомляет?
– Утомляет немножко.
– А как пришло вам в голову заняться именно этим делом?
– Да так как-то. Право, не знаю. Пришло каким-то образом.
– А скоро ли вы намереваетесь своё дело закончить?
– Оно уже закончено.
– Ах, вот оно что!
– Да, оно уже вполне закончено. Только что. Вчера.
– И, вероятно, в ближайшее время оно найдёт достойное применение?
– Надеюсь.
– Если не трудно, в двух словах – в чём смысл вашего дела?
– О! Оно имеет огромный смысл! Гигантский смысл! Вселенский смысл! Я дал название тому, что было никак не названо. Я доказал то, что требовало доказательств. Я связал воедино то, что было разрознено. Я намекнул на то, о чём никто не догадывался. Я нашёл то, что все давно искали. В результате я достиг несказанной гармонии в том, что оставалось неоправданно хаотичным. Я всё поставил на свои места.
Ознакомительная версия.
