Таким образом, уже в течение первой половины дня оборона противника была прорвана. Несмотря на это, положение было неопределенным. По всему фронту наступления шли ожесточенные бои, и нельзя было с уверенностью предсказать их исход.
Дело в том, что важной составной частью нашей наступательной операции должен был стать удар части сил 62-й армии из района Мамаева Кургана в юго-западном направлении. Цель этого удара состояла в том, чтобы затруднить противнику переброску его резервов на север, против наступающих 1-й гвардейской и 24-й армий. Однако она не была достигнута. Сил, наносивших удар со стороны города, оказалось недостаточно.
В результате ничто не мешало фашистскому командованию непрерывно подбрасывать танки с мотопехотой из района Большая Россошка к атакованному участку в районе высот 154,2, 145,5 и хутора Бородкин. С самого начала нашего наступления над полем боя все время висела вражеская авиация. Группы по 15-20 самолетов одна за другой методично бомбили боевые порядки атакующих.
С 12 часов фашисты начали из района хутора Бородкин серию контратак пехоты и танков. Во второй половине дня, кроме того, резко повысилась активность авиации противника. И хотя, несмотря на это, атакующие соединения приблизились к хутору и овладели расположенной вблизи него высотой 145,5, наступление явно ослабевало.
В 14 часов я принял решение ввести в прорыв войска второго эшелона армии 4-й танковый корпус генерал-майора танковых войск А. Г. Кравченко, 221-ю и 207-ю стрелковые дивизии (командиры соответственно полковник П. И. Буняшин и полковник С. С. Гузенко). Однако, получив приказ, они проявили медлительность и запоздали с выходом на "Большой гребень".
А там в 18 часов противник предпринял контратаку крупными силами пехоты с 50 танками и вновь овладел высотой 154,2.
Поредевшие части 308-й и 316-й стрелковых дивизий, не закрепившиеся на "Большом гребне" и к тому же лишившиеся поддержки танков и артиллерии (танки к этому времени были подбиты огнем противника, а орудия сопровождения отстали еще утром), не сдержали натиска врага. Штабы обеих дивизий потеряли управление частями. Последние с наступлением темноты начали мелкими группами отходить от хутора Бородкин и со скатов высоты 145,5 к разъезду 564-й километр.
Во всем этом сказалось и недостаточное количество сил, выделенных для наступления. Соединения и части армии были недоукомплектованы личным составом. Мы располагали малым количеством технических средств борьбы. Не хватало полевой, зенитной и противотанковой артиллерии. Большую часть танков составляли машины Т-60 и Т-70, имевшие слабое вооружение и слабую броню. Нехватка автомашин резко снижала подвижность и маневренность нашей пехоты и артиллерии. Снабжение же войск осуществлялось конным транспортом, что в условиях господства авиации противника приводило к большим потерям лошадей и частым перебоям в подвозе материальных ресурсов.
Неужели, спросит молодой читатель, нельзя было сосредоточить на левом крыле Сталинградского фронта больше сил, полностью снабдив их всем необходимым? Безусловно, можно было. В стране тогда значительно увеличилось производство вооружения и боевой техники. Благодаря этому мощь общевойсковых армий значительно возросла за счет автоматического вооружения, более крупных калибров противотанковых, зенитных орудий, реактивной артиллерии, более мощных танков. Словом, осень 1942 г. ознаменовалась важными переменами в вооружении и оснащении войск Красной Армии.
Но перемены эти, естественно, произошли не в один день и даже не в один месяц. И тем более не сразу сказались их результаты. Наконец, не следует забывать, что именно в то время, о котором идет речь, формировались и вооружались новейшей техникой крупные резервы, предназначавшиеся для наступательных операций стратегического масштаба.
Советскому Верховному Главнокомандованию удалось не распылить их, сохранить для решающих сражений. Это сыграло, как показал дальнейший ход событий, огромную роль в разгроме врага.
VII
В течение следующих четырех дней дивизии почти беспрерывно штурмовали господствующие высоты. Но противник стянул туда столько огневых средств и живой силы, что снова овладеть гребнем не удалось. Кроме того, командование 6-й немецкой армии нацелило в полосу 1-й гвардейской армии всю авиацию. Она и в первый день наступления нанесла нашим войскам чувствительные потери, совершив до 2 тыс. самолето-вылетов. Теперь же в светлое время суток в воздухе все время находилось 120-150 вражеских самолетов, которые не давали пехоте подняться с земли.
С 23 сентября армия перенесла свои усилия на правый фланг. Но и там прорыв обороны противника не был осуществлен.
Тем не менее общепризнанным является тот факт, что войска 1-й гвардейской и 24-й армий своим наступлением во второй половине сентября оказали огромную помощь 62-й и 64-й армиям в удержании Сталинграда. Мы сковали тогда силы всей северной части немецко-фашистской группировки, лишив ее возможности перебрасывать подкрепления в центр города, где именно тогда борьба достигла критической стадии. Другим важным результатом наступления в районе севернее Сталинграда были поистине колоссальные потери, понесенные противником. "...Части нашего корпуса,- свидетельствует в своих воспоминаниях бывший гитлеровский офицер И. Видер,- понесли огромные потери, отражая в сентябре яростные атаки противника, который пытался прорвать наши отсечные позиции с севера. Дивизии, находившиеся на этом участке, были обескровлены, в ротах оставалось, как правило, по 30-40 человек"{143}.
А офицер штаба 3-й моторизованной дивизии полковник германского генерального штаба Г. Р. Динглер о боях в междуречье севернее Сталинграда писал следующее: "Я не преувеличиваю, утверждая, что во время этих атак мы не раз оказывались в безнадежном положении. Тех пополнений в живой силе и технике, которые мы получали из Германии, было совершенно недостаточно"{144}.
Воины 1-й гвардейской армии в этих боях проявили массовый героизм. Не счесть примеров беззаветной храбрости и самопожертвования во имя разгрома врага. Приведу некоторые из них.
Во время боя танковый десант проник в тыл противника, оседлал дорогу, по которой двигались подкрепления, и смело атаковал вражескую автоколонну. При этом рядовой В. В. Крушенко уничтожил один грузовик с фашистскими солдатами, а три других вывел из строя. Метким огнем он также скосил несколько мотоциклистов и автоматчиков. При отходе группы, в которой находился отважный боец, были ранены его товарищ-автоматчик и политрук роты. В. В. Крушенко обоих вынес с поля боя.
Танк лейтенанта В. А. Грибанова из 483-го танкового батальона 12-й танковой бригады во время атаки прорвался в тыл противника. Там он уничтожил три противотанковых орудия, автомашину с боеприпасами и расстрелял до 50 вражеских солдат и офицеров. Будучи атакован тремя фашистскими танками, он вступил в бой с ними и подбил один из них. Когда врагам удалось поджечь советский танк, Грибанов вытащил из горящей машины двух раненых членов экипажа и помог им добраться до своих.
