Ознакомительная версия.
Аресты и судебные процессы продолжались и в 1951–1952 гг. Так, 15 августа 1952 г. были арестованы, а затем осуждены к длительным срокам тюремного заключения свыше 50 человек, работавших во время блокады секретарями райкомов партии и председателями райисполкомов.
* * *
«Ленинградское дело», в котором Сталин заставил Виктора Семеновича Абакумова уничтожить своего друга, стало для министра некоей проверкой его искренности в глазах вождя. Проверкой, отметим, жестокой.
И тем не менее в конце 1950 г. Абакумов попытался ближе сойтись с Мамуловым, у которого были прямые выходы на Берию. Виктор Семенович «просил его устроить так, — пишет П.А. Судоплатов, — чтобы Берия его принял, и утверждал, что он всегда был лоялен и никогда не участвовал в интригах против него».
Но Лаврентий Павлович не пошел на этот контакт. Ему было на что обижаться.
Последние месяцы до своего ареста Абакумов все реже и реже видел Сталина. Судя по кремлевскому списку посетителей, после ноября 1950 г. вождь почти не принимал своего министра госбезопасности.
Это становилось нормой как раз после окончания «Ленинградского дела».
3
В конце 1947 г. Сталин узнал, что некоторая конфиденциальная информация о его семейной жизни каким-то образом попала на страницы зарубежной печати. После этого Виктор Семенович Абакумов получил задание — найти каналы утечки такой информации и дал команду начать прослушивание квартирных и телефонных разговоров большинства родственников вождя, установить их связи и контакты. Очень скоро «оперативной техникой» были зарегистрированы критические разговоры о Сталине в квартире Анны Аллилуевой и Евгении Аллилуевой. Первая была сестрой, а вторая женой брата жены вождя.
В декабре 1947 г. арестовали Евгению Аллилуеву и ее нового мужа Молочникова, а в конце января 1948 г. Анну Аллилуеву. По угверждению Г.В. Костырченко, информация о личной жизни Сталина и судьбе членов его семьи уходила за границу по одному каналу через старшую дочь Евгении Аллилуевой — Киру Павловну и ее друга, работавшего в посольстве США в Москве (Зайцев В.В.), по другому — через друзей Аллилуевых, Молочникова и дочери Сталина — Светланы и ее мужа Григория Морозова, и прежде всего И.И. Гольдштейна и 3. Гринберга. Экономист Гольдштейн работал вместе с Молочниковым и Евгенией и Павлом Аллилуевыми в торговом представительстве СССР в Берлине с 1929 по 1933 год. Литератор Гринберг, друг и сотрудник Соломона Михоэлса по работе в Еврейском антифашистском комитете познакомил последнего с кружком Евгении Аллилуевой.
16 декабря Евгения Аллилуева «показала на допросе, что ее старый знакомый Гольдштейн, заходя периодически к ней в гости, расспрашивал о Сталине, его дочери Светлане».
Через три дня Гольдштейна арестовали по личному указанию Абакумова.
Летом 1953 г. полковник Комаров показал, что в конце 1947 — начале 1948 г. ему в кабинет в Лефортовской тюрьме позвонил министр и заявил: «Инстанции считают, что Гольдштейн интересовался личной жизнью руководителя Советского правительства по собственной инициативе, а что за его спиной стоит иностранная разведка».
Заместитель начальника следственной части по особо важным делам М.Т. Лихачев после получения этого указания приказал следователю полковнику Г.А. Сорокину, ведущему дело Гольдштейна: «размотать шпионские связи Гольдштейна и выявить его шпионское лицо».
Сам Гольдштейн в письме Маленкову 2 октября 1953 г. сообщал: «19 декабря 1947 г. я был арестован в Москве органами МГБ СССР и препровожден на Лубянку, а затем в следственную тюрьму в Лефортово. Здесь без сообщения причин моего ареста от меня потребовали, чтобы я сам сознался и рассказал о своей якобы вражеской деятельности против Родины.
Меня начали жестоко и длительно избивать резиновой дубинкой по мягким частям и голым пяткам. Били до того, что я ни стоять, ни сидеть не был в состоянии… Через некоторое время мне предложено было подписать протокол (якобы продиктованный мною), в котором говорилось, что я признаю себя виновным. Я отказался подписать такой протокол. Тогда следователь Сорокин и еще один полковник стали так сильно меня избивать, что у меня на несколько недель лицо страшно распухло, и я в течение нескольких месяцев стал плохо слышать, особенно правым ухом… За этим последовали новые допросы и новые избиения. Всего меня избивали восемь раз, требуя все новых и новых признаний».
В результате избиений Гольдштейн дал «показания о том, что со слов Гринберга ему известно, что в президиуме Еврейского антифашистского комитета захватили руководство отъявленные буржуазные националисты, которые, извращая национальную политику партии и Советского правительства, занимаются несвойственными для комитета функциями и проводят националистическую деятельность. Кроме того, Гольдштейн показал о шпионской деятельности Михоэлса и о том, что он проявлял повышенный интерес к личной жизни главы Советского правительства в Кремле. Такими сведениями у Михоэлса, как показал Гольдштейн, интересовались американские евреи».
Вскоре после выбитых показаний Виктор Семенович лично прибыл в Лефортовскую тюрьму и спросил у Гольдштейна:
— Итак, значит, Михоэлс — сволочь?
— Да, сволочь, — ответил узник.
9 января 1948 г. в МГБ был подготовлен соответствующий материал для вождя, в котором показания Гольдштейна звучали следующим образом: «Михоэлс дал мне задание сблизиться с Аллилуевой, добиться личного знакомства с Григорием Морозовым. «Надо подмечать все мелочи, — говорил Михоэлс, — не упускать из виду всех деталей взаимоотношений Светланы и Григория. На основе вашей информации мы сможем разработать правильный план действий и информировать наших друзей в США, поскольку они интересуются этими вопросами».
10 января вождь ознакомился с материалами и дал Абакумову «срочное задание быстро организовать работниками МГБ СССР ликвидацию Михоэлса, поручив это специальным лицам».
В 1953 г., находясь в тюрьме, Абакумов показал: «Тогда было известно, что Михоэлс, а вместе с ним и его друг, фамилию которого не помню, прибыли в Минск. Когда об этом было доложено И.В. Сталину, он сразу же дал указание именно в Минске и провести ликвидацию Михоэлса под видом несчастного случая, то есть чтобы Михоэлс и его спутник погибли, попав под автомашину.
В этом же разговоре перебирались руководящие работники МГБ СССР, которым можно было поручить проведение указанной операции. Было сказано — возложить проведение операции на Огольцова, Цанаву и Шубнякова.
После этого Огольцов и Шубняков вместе с группой подготовленных ими для данной операции работников выехали в Минск, где совместно с Цанавой и провели ликвидацию Михоэлса».
Ознакомительная версия.
