нем был темный костюм. Он протянул мне руку в перчатке и представился: «Гелен». Затем он завел мотор, и мы поехали к центру города. Мы подъехали к вилле в одной из боковых улочек Швабинга, реквизированной американцами. Наконец в освещенной гостиной я смог впервые как следует разглядеть Гелена. Любой, кто не знал о его прошлом, вряд ли предположил бы в нем генерала. Среднего роста, худой, он тем не менее выглядел сильным и здоровым. Его одежда отличалась крайней простотой — Гелена можно было принять за англичанина. Он производил впечатление интеллектуала, поглощенного своей работой и придающего мало значения своей внешности. Помимо темно-серого костюма, на нем был пуловер того же цвета и туфли на резиновой подошве. Галстук, похоже, был повязан в спешке. В карманах не было заметно никаких выпуклостей, что указывало бы на наличие пистолета, из нагрудного кармана торчали уголок записной книжки и несколько ручек. Его внешность была определенно непримечательной, и это поразило меня больше всего. Его лицо в толпе не привлекло бы внимания: редкие седеющие светлые волосы, бледная кожа, коротко стриженые неэлегантные усики. Но впечатление незначительности и посредственности пропадало, стоило лишь посмотреть на его высокий лоб и глаза, проницательные и властные. При этом внезапно осознаешь, что этот человек — экстраординарное сочетание различных качеств: высокого интеллекта, чувствительности, энергии прирожденного организаторского таланта и сдержанности дипломата…»
После этих первоначальных дифирамбов Торвальд-Бонгарц продолжил свою хвалебную оду, которой хватило еще на три выпуска воскресной газеты. Он вкратце изложил историю войны на Восточном фронте («проигранной в основном потому, что Гитлер пренебрег советами Гелена») и рассказал о том, как Гелен вербовал и обучал «молодых русских антикоммунистов из числа военнопленных» и засылал их в Советский Союз, причем не в качестве разведчиков, а для долговременного внедрения в государственные и партийные структуры, чтобы «они начали давать отдачу лет через десять-пятнадцать».
В конце концов красноречие Торвальда-Бонгарца достигло своей цели: доказать, что подозрения в отношении нацистских симпатий Гелена являются совершенно необоснованными. Так, одну из своих статей он почти полностью посвятил доказательству того, что «генерал Гелен желал ликвидации Гитлера в такой же степени, как и участники заговора 20 июля… У меня есть основания полагать, что в 1943 году он разделял надежды будущих мучеников… и что он поддерживал с ними контакты». В подтверждение этого удивительного, но тщательно сформулированного высказывания писатель сослался на свидетельство одного «бывшего коллеги, работавшего у Шелленберга», фамилии которого однако не назвал. Этот анонимный источник якобы сказал Торвальду-Бонгарцу, что «СД настигло бы Гелена, если бы этому не помешали определенные события». Из этого писатель извлек вывод, что Гелен едва не угодил в лапы гестапо. Таким образом, Гелена, который вряд ли бы когда-либо присоединился к антигитлеровским заговорщикам, окутали аурой «хорошего немца». О его послевоенной деятельности писатель почти не распространялся, констатировав лишь, что в качестве главы «получастной организации в Пуллахе он вел жизнь отшельника».
Торвальд-Бонгарц поступил очень предусмотрительно, не став вдаваться в подробности относительно антигитлеровских настроений Гелена. Он признал, цитируя анонимного источника из СД, что Гелен, «понимая, что большинство молодых офицеров не разделяют антигитлеровские убеждения непопулярных генштабистов, генералов и забытых политиков, решил воздержаться от прямого участия в подготовке заговора, хотя среди заговорщиков были многие его друзья».
Свою поддержку поспешил оказать и генерал Гальдер, которому тогда было уже за семьдесят. В одном мюнхенском иллюстрированном журнале он написал: «Только такой острый интеллект, такое точное суждение, такая огромная работоспособность и неиссякаемая энергия в совокупности с личной честностью и порядочностью самой высшей пробы могли стать залогом успеха такой экстраординарной и безупречной карьеры, как карьера Рейнхарда Гелена, который завоевал наше всеобщее восхищение и дружбу». Другие авторы отнеслись к Гелену более критически. Джордж Андерсон констатировал, что Гелен считается одним из самых ярых апологетов гитлеровских агрессивных войн, а Аллен Пуйоль выразил мнение, что адмирал Канарис к концу 1943 года перестал пользоваться доверием Гитлера и нацистских генералов и в этой обстановке Редену быстро удалось присвоить себе функции адмирала.
Действуя довольно беспардонно, противники Гелена постарались использовать против него даже его заурядную внешность, словно она могла оказать влияние на его характер или его деятельность, прошлую или будущую. Печатный орган СЕПГ опубликовал заметку в стиле «Разыскивается полицией», используя описание Гелена из досье Министерства государственной безопасности ГДР: «Рост: 1 м 70 см. Телосложение: худощавое. Лицо: овальное, худое. Волосы: мышиного цвета, редкие. Нос: заостренный. Рот: тонкий. Глаза: водянистоголубые. Усы: мышиного цвета а-ля Гитлер. Похож на банковского служащего; обычно носит тирольскую фетровую шляпу с зеленой лентой, поношенную и засаленную, и старую спортивную куртку или шинель».
После ухода Гелена в отставку о нем почти не было слышно. В 1967 году, несмотря на сильные возражения в бундестаге и критику в прессе, канцлер Кизингер по просьбе Гелена продлил его срок службы еще на один год, хотя последний уже достиг пенсионного возраста в 65 лет. Через год Гелен обратился к Кизингеру с подобной же просьбой. Однако на сентябрь 1969 года были назначены парламентские выборы, и Кизингер, не желая рисковать потерей голосов из-за такой одиозной фигуры, сказал Гелену, что ему все-таки придется уйти. Гелен все же надеялся сохранить свой контроль над БНД и начал усиленно проталкивать кандидатуру генерал-майора Хорста Вендланда в качестве своего преемника, но потерпел неудачу. Президентом БНД был назначен генерал Вессель.
Из-за крайне враждебного отношения генерала Бесселя, особенно отчетливо проявившегося после 1954 года, когда последний стал начальником военной контрразведки, Гелен практически прервал все свои контакты с БНД. Да и к тому же победившие на всеобщих выборах социал-демократы сформировали свое правительство, и Вилли Брандт буквально напичкал Пуллах своими людьми. После таинственного самоубийства Вендланда в октябре 1968 года пошли усиленные слухи о его причастности к шпионской деятельности генерала Людке, и Гелен не мог уже больше выполнять роль бывшего высокопоставленного чиновника, неофициального советника при организации, которую он создал и пестовал в течение почти четверти века. Ему пришлось претерпеть дополнительные унижения. Гелена вызвали на заседание следственного комитета, возглавлявшегося статс-секретарем Рейнгольдом Меркером, и стали допрашивать в связи с обвинениями в протекционизме в последний период его пребывания в должности, когда он устроил на работу в Пуллахе десятерых своих родственников, включая сына, двух братьев, двух зятей и нескольких двоюродных братьев. Причем все они занимали ответственные должности.
Сегодня, на пороге своего семидесятилетия, генерал Рейнхард Гелен нашел для себя совершенно новое поле деятельности — стал евангелистом. С кипучей энергией он принялся осуществлять кампанию строительства новых церквей и школ для Евангелической Церкви в католической Баварии. После отшельнической жизни
