Нельзя сказать, что я всегда была этому рада. Постоянно приходилось после всех вечеринок, выходов, дней рождений, в час, два, три ночи вставать к плите, потому что Андрей хотел есть только мою еду. У людей, которые об этом узнавали, был шок. Уже будучи в Лондоне, мы с нашим общим другом ехали из гостей домой, и всю дорогу Андрей говорил, что сейчас мы будем есть блины. Мы приехали, я встала у плиты. Наш друг тогда был в ступоре: «Юль, я думал, что он шутит, что ты в час ночи будешь печь блины, в моей голове подобное не укладывалось, пока я это не увидел собственными глазами». Ехали мы с дня рождения, где столы ломились от еды.
Наверно, это тоже традиции – есть с руки любимой женщины, любить только то, что она приготовила, когда не нужно ничего другого. Это своего рода близость, когда пара становится одним целым.
Когда Андрей ушел, один из наших друзей спросил меня:
– Он не умер еще?
– Ром, ты что имеешь в виду?
– Юль, потому что, сколько я вас наблюдал, он себе поесть не мог заказать. Ел только с твоих рук, когда ты попробуешь. Я интересуюсь, что он там жрет, бедный.
При этом Андрей тоже мирился с какими-то моими желаниями и причудами, мог терпеливо смотреть без конца «Жмурки» или пойти на концерт Авраама Руссо и Кристины Орбакайте, и еще отсидеть его целиком. Я только сейчас понимаю, какой это был подвиг с его стороны.
Так мы притирались друг к другу.
Так прекрасно, стоит нам влюбиться, как мы начинаем лучиться счастьем, приковывая к себе внимание друзей. Мы невероятно уязвимы в этой искренности, но в то же время вокруг нас словно появляется защитная оболочка. В самом начале в нашу историю невольно вовлеклась вся моя семья. И конечно, иногда им доставалось. Я ехала с мамой за город на дачу в Сосново и без конца ставила нашу с ним песню группы «Звери». Думаю, слушая в машине по сотому разу: «Все только начинается, на-чи-на-ется», – моя мама хотела, чтобы все уже быстрее закончилось. Я мучала их этими «Зверями» день и ночь. Тетю свою даже домучила до того, что она стала их фанаткой.
Смешных милых моментов у нас было множество, из них ткалось полотно нашей жизни. Например, мой любимый певец и актер – Михаил Боярский. Вообще я до сих пор схожу от него с ума. У меня были пластинки с песнями из всех фильмов, где он пел. Особенно я любила «Трех мушкетеров». Могла слушать эти записи с утра до вечера. Когда мы с Андреем стали встречаться, я узнала, что Боярский – фанат «Зенита». На нашем первом свидании мы гуляли с Андреем по центру Питера и свернули на набережную реки Мойки, а там жил Боярский.
– Слушай, тут же Боярский живет. Он ваш фанат. Ты, наверное, его знаешь, – сказала я Андрею.
– Я его совсем не знаю. Куда мне? Я самый скромный футболист в «Зените».
Андрей залез на парапет, и в тот же момент рядом остановился джип, а там – Боярский.
– Андрюша, привет.
Лицо Андрея стало пунцовым.
– Здрасьте. Это Юля.
Потом Боярский еще несколько раз, давая интервью, вспоминал, как Андрей смутился. Так что можно сказать, что Боярский стал свидетелем начала наших отношений.
Наверное, подобное может произойти лишь в юности, когда мы эмоционально открыты для чувств. Мы росли на глазах друг у друга, и это невозможно повторить. Я вовсе не имею в виду, что невозможно после встретить другого человека или влюбиться, не зная, как человек жил до тебя. Это просто как говорить на разных языках. Личность формируется один раз. И навсегда. В раннем возрасте еще не понимаешь всего, все принимаешь за чистую монету. Доверяешь чувствам. Мы с Андреем как два деревца, росли вплотную. Вместе гнулись под порывами ветра. Вместе выпрямлялись.
Я вот все думаю, что должно произойти сейчас, чтобы меня, окрепшую, подогнать под какие-то отношения? А потом поняла: не надо ничего гнуть. Просто сейчас выбираешь единомышленника, которому не нужно ничего объяснять. И человек либо принимает тебя, потому что вы, как паззлы, подходите друг другу, либо не принимает. Но взрослеть в юношеских отношениях очень интересно, особенно когда вы доходите до той степени откровенности, что спустя годы обсуждаете свою глупость в самом начале.
Однажды я уехала со свидания и не взяла телефон, специально не взяла, чтобы не смотреть на него каждые две секунды, чтоб не ждать звонка или смс. Зашла к подруге и начала ей рассказывать все происходящее – зацепились языками. Вышла уже поздно, и когда увидела, что он звонил, у меня было такое счастье! У него же наоборот. Я уехала и не беру трубку – все плохо? Или я на другом свидании? Когда есть возможность потом все обсудить и посмеяться над молодой глупостью, это здорово. Он рассказывал какие-то свои ощущения от меня, я свои от него. Так мы понимали, как притирались друг к другу, становились одним целым.
Мы взрослели вдвоем, заводили общие привычки, создавали наши моменты. Я делилась чем-то с ним, а он со мной. Например, когда я была совсем маленькой, мы с отцом очень любили ездить в Павловск. Это было наше с ним сокровенное место. Только его и мое. Мы кормили белок, которых я с тех пор очень люблю и всегда, гуляя по парку, подкармливаю. Тогда был жуткий дефицит, и стоило нам с отцом пройти с огромным пакетом орехов мимо гуляющих по парку, как все они начинали нас ненавидеть. Андрей был первым человеком, которого я привезла в парк, с момента, как мои родители перестали жить вместе. И, надо сказать, за то время, что меня там не было, многое изменилось. Белка осталась всего одна, а количество людей с орехами выросло в разы. «Но из всех она выбирает именно тебя, только твои орехи ест», – заметил Андрей.
Это были наши с ним первые серьезные отношения, и мы учились им вместе. Я знаю, что уже говорила это. И наверно, повторю еще не раз. Ведь это правда! Каждый его жест, несмотря на некоторую неопытность, был наполнен искренностью и чистотой. Как-то мы с Андреем ехали по городу. На красном светофоре остановились напротив небольшого уютного магазинчика, а там вся витрина в знаменитых игрушках – мишках от «Холмарк». Они такие прелестные, такие плюшевые, смешные. Модель у них всегда одна и та же, но они бывают разного размера, у них разные имена и костюмчики, и в руках они держат всякие разные штучки. И вот целый магазин с этими самыми «медведиками». Я тогда призналась, что обожаю их.
Спустя какое-то очень короткое время мы поехали за город с друзьями, где снимали на выходные коттедж. Вообще это было наше с Андреем любимое место, мы туда достаточно часто ездили – до глубокой ночи болтали веселой компанией на природе. И вот мы только разложили продукты на стол, растопили камин, сели болтать с друзьями, как вдруг Андрей сказал:
