Альф покупал книги по плаванию (он плохо держался на воде), занимался гольфом, вырезал фигурки из дерева, чтобы скоротать время долгими зимними вечерами. В редкие походы на танцы выяснилось, что он совершенно безнадежен, и он стал брать уроки.
В его детские и школьные годы семья Уайт часто ездила в отпуск в Сандерленд. Там они останавливались у родственников, отличавшихся душевной теплотой, чувством юмора и благородством.
Однако город, в котором они жили, «теплотой» не отличался. Сандерленд считался самым неблагоприятным для жизни местом на Британских островах — город унылых серых домов и огромных пустырей, где зимой с Северного моря с ревом несутся холодные восточные ветры, а чуть более теплые западные загрязняют воздух, принося с собой разрушительные для легких примеси из соседних крупных промышленных районов. Впоследствии многие родственники Альфа, в том числе дядя Мэтт с дядей Бобом и их сестра Элла, переехали на юг, ничуть не жалея, что оставили этот суровый климат.
Да, на первый взгляд Сандерленд производит отнюдь не благоприятное впечатление, но в городе есть несколько кварталов с изюминкой, особенно приморские. Районы Сандерленда Рокер и Сиберн и старая рыбацкая деревушка Уитберн, расположенная дальше по побережью, ласкают взгляд своими аккуратными домиками и разбивающимися о берег волнами.
В детстве Альф провел много счастливых часов на этой замечательной игровой площадке. Подростком он, часто в компании двоюродного брата Джорджа Белла, сына дяди Стэна, играл в футбол и теннис в соседних парках, гулял по чудесному пляжу и смотрел матчи по крикету на спортивной площадке в Эшбруке, где местная команда состязалась за кубок Старшей лиги с командой Дарема.
Одно из самых любимых воспоминаний Альфа о Сандерленде связано с едой. В городе было полно «свиных лавок», где всего за несколько пенсов можно было отведать сочный сэндвич с горячей жареной свининой, который часто подавали с северо-восточным деликатесом — «гороховым пудингом» (вкусное блюдо из гороха, сваренного в свином бульоне). Если у Альфа появлялся лишний пенни, сэндвич окунался в густой соус, придавая этому кулинарному шедевру некий оттенок магии. Он рассказывал, что исходивший из свиных лавок запах, словно гигантский магнит, втягивал его внутрь.
Что бы Альф ни делал в Сандерленде, он всегда находил время для встреч со своим дядей Бобом Уайтом, который жил неподалеку — в Пеншоу, деревне угольщиков. Они бродили, покрывая километр за километром, и говорили обо всем на свете, благо у них было много общих интересов. Роберт Уайт, умный и эрудированный человек, заражавший своим энтузиазмом, произвел глубокое впечатление на юного Альфа, который через бесконечные поиски совершенства будет пытаться воспроизвести качества своего любимого дяди.
Влияние родителей и дяди Боба, строгая дисциплина и высокие стандарты Хиллхедской школы — все это вместе способствовало развитию в молодом человеке оптимистического и положительного отношения к жизни, и именно в школьные годы в его душе зародились первые семена честолюбивых устремлений. И одно из них много лет спустя сделает его знаменитым — стремление стать ветеринарным врачом.
В то время, когда Альфа Уайта приняли в Хиллхедскую школу, Британия находилась во власти жесточайшей Депрессии. Сильно пострадал Глазго. Верфи на реке Клайд постоянно увольняли людей, рядовой рабочий зарабатывал чуть больше фунта в неделю. Ситуация в ветеринарной области — в которой, безусловно, было не место желающим быстро разбогатеть, — была ничуть не лучше, так как очень немногие могли позволить себе услуги ветеринара. Однако Альф еще в самом начале учебы в Хиллхеде твердо решил стать ветеринаром.
Ничто в детстве Альфреда Уайта не указывало на будущее, связанное с животными. Помимо того, что родители ему не разрешали, в его йокерском доме, где и так все пространство занимали материнское ателье и отцовский рояль, не было места для животных. Трудно представить образ жизни, более далекий от профессии сельского ветеринара, чем собственная жизнь Альфа в городе. Копоть и шум Глазго отличаются, как небо и земля, от йоркширских холмов и долин, которые он столь красочно описывал многие годы спустя.
Тем не менее, в 1928 году в его жизнь вошел персонаж, который оказал огромное влияние на выбор будущей профессии. Тогда, отчасти в награду за хорошие отметки, позволившие Альфу поступить в Хиллхедскую школу, родители купили щенка ирландского сеттера. В доме были кошки, но он мечтал о собаке. Теперь он ее получил. Этот щенок по кличке Дон стал первым из множества собачьих друзей Альфа, и он его обожал. Пока Альф учился в школе, а потом и в колледже Глазго, большую часть времени он посвящал Дону, часами гуляя с большим рыжим псом. Днем и ночью он бродил с ним по улицам и паркам около дома, а в выходные ему ничего не стоило отправиться с Доном на прогулку за тридцать с лишним километров на холмы Килпатрик, к реке Алландер, в долину Пил-Глен и в другие красивые места по соседству.
Дон постоянно фигурирует в дневниках Альфа, который называет его «старый прохвост», и, похоже, куда бы ни пошел Альф, «прохвост» шагал рядом. Один из его близких друзей детства, паренек по прозвищу «Кудряшка» Марон, жил в том же доме в Йокере, и прогулки с Кудряшкой и «прохвостом», судя по всему, были обязательным пунктом в распорядке дня. Альф сохранил любовь к прогулкам на всю жизнь, и этот симпатичный ирландский сеттер с блестящей шерстью был первым среди многих собак, разделявших эту любовь.
У Дона был непростой характер. Он имел дурацкую привычку срываться с места и исчезать за горизонтом, и часто проделывал этот трюк на прогулке. В те дни никто особо не обращал внимания на бродячих собак, и через несколько часов пес обычно являлся домой. Поджав хвост, он полз по полу в смиренной мольбе о прощении. Никому не хватало духа отругать это съежившееся создание, и каждый раз все ему прощали. Дон умел пресмыкаться, но и рычать тоже умел. Стоило кому-то приблизиться к нему, когда он грыз кость, — грозный рык и оскаленные зубы служили четким предупреждением, что Дону помощь не нужна. Этот пес требовал к себе уважения. Несмотря на это, он был отличным товарищем и верным другом, который не только стал подтверждением врожденной любви Альфа Уайта к животным, но и помог ему осознать, что между человеком и его собакой существует особая связь.
Однако не только появление домашнего питомца повлияло на решение Альфа стать звериным доктором. В тринадцать лет он прочитал статью в «Мекано мэгэзин». Она была из серии «Кем быть?» и рассказывала о профессии ветеринара. Альф получал журнал по подписке и прочитал несколько статей из этой серии, но эта показалась ему особенно интересной. Мысль о том, что можно зарабатывать на жизнь, заботясь о животных, привела его в восторг, — ведь он сам был любящим хозяином собаки.
