У меня особый стиль игры. Он всегда у меня был. Но меня заглушили.
Джорджа называют певцом-невидимкой. Я же – гитарист-невидимка.
Ты говорил, что играл на слайд-гитаре в «Get Back».
– Да, я играл на ней соло. Когда Пол был в настроении, он поручал мне соло! Возможно, он поручал мне соло, когда чувствовал себя виноватым, что забрал себе почти всю первую сторону (виниловой пластинки. – Пер.), или еще почему-то.
Думаю, Джордж иногда очень неплохо играл на гитаре. Но думаю, он слишком зажат, чтобы играть по-настоящему, но таков и Эрик, правда. Может быть, он изменился. Они все такие зажатые. Все мы такие, и в этом проблема. Вот Би Би Кинг молодец.
Мог бы ты проследить крах The Beatles?
– Все рухнуло после смерти Брайана. Пол занял его место и стал как бы нашим руководителем. Но что могло руководить нами, если мы ходили кругами? Тогда мы и потерпели крах. Это был распад.
Когда ты впервые почувствовал, что The Beatles потерпели крах? Когда тебе в голову пришла эта мысль?
– Знаешь, не помню. Мне было больно, но я, правда, ничего не замечал. Просто работал. The Beatles потерпели крах после смерти Брайана, когда мы сделали двойной альбом… Как я говорил тебе много раз, сначала это были только я и группа поддержки, Пол и группа поддержки, и мне это нравилось. Потом наступил крах.
Что ты почувствовал, когда умер Брайан?
– То же, что чувствует любой человек, когда умирает кто-то из близких. В этом есть что-то от истерики: хи-хи, хорошо, что это не со мной. Не знаю, испытал ли ты это, но я потерял уже многих людей из своего круга, и вот опять: «Что за чертовщина? Что мне делать?»
Я знал тогда, что мы в беде. Я действительно не обманывался относительно нашей способности что-то делать, кроме как играть музыку, и мне было страшно. Я подумал: «Надо же было такому случиться».
Что же произошло сразу после кончины Брайана?
– Ну, мы поехали к Махариш… Помню, мы были в Уэльсе, а потом… Впрочем, не припомню. Вероятно, мне пришлось бы переродиться, чтобы это вспомнить. Не помню. Просто так случилось.
Какова была реакция Пола?
– Не знаю, как остальные восприняли это, бесполезно спрашивать меня об этом… Не знаю. У меня своя голова. И чужой не может быть. Я уже в самом деле не знаю, что думают Джордж, Пол или Ринго. Я прекрасно знаю их, но ни одного из них настолько хорошо. Пожалуй, лучше всего я знаю Йоко. Не знаю, что они чувствовали. Это были мои собственные переживания. Мы были просто в полубессознательном состоянии.
Итак, Брайан умер, и ты сказал, что Пол начал вами руководить.
– Да. Я не знаю, что из этого мне хотелось бы рассказать. Создавалось впечатление, что Пол нам теперь вместо отца, что мы должны быть благодарны ему за то, что он сохраняет группу. Но если взглянуть на это со стороны, то он сохранял ее ради самого себя. Ведь не для меня же выкладывался Пол.
Пол сделал попытку идти дальше, как будто Брайан не сказал перед смертью: «Ну, ребята, мы сделаем пластинку». И я подумал: ну ладно, мы сделаем пластинку, поэтому буду продолжать – по этому мы пошли и сделали запись. Именно тогда мы записали альбом «Magical Mystery Tour». Это было настоящее!
Когда ты перестал писать песни вместе с Полом?
– Перестал… Не знаю, году в тысяча девятьсот шестьдесят втором… Если дашь мне альбомы, я тебе точно скажу, кто что писал и какую строчку. Иногда мы писали вместе. Все наши лучшие песни – не считая самого начала, вроде «I Want to Hold Your Hand», которую мы написали вместе, и вещи такого рода – мы всегда писали порознь. Песню «One after 909», вошедшую в альбом «Let It Be», я написал, когда мне было лет семнадцать-восемнадцать. Мы всегда писали порознь, но иногда и вдвоем, потому что это доставляло нам удовольствие, и потому что нам, бывало, говорили: ну, собираетесь сделать альбом, так слепите вместе несколько песен, смотрите на это как на работу.
Ты сказал, что первым покинул группу.
– Да.
Как?
– Я сказал Полу: «Я ухожу». Я уже знал это, когда мы летели в Торонто или незадолго до нашего прибытия в Торонто: я сказал Аллену[27], что я ухожу, я сказал Эрику Клэптону и Клаусу[28], что я ухожу, но что, вероятно, буду приглашать их играть со мной. Я еще не решил тогда, каким образом продолжать – иметь постоянную новую группу или что-то иное, а впоследствии я подумал: черт побери, я не хочу иметь дело с другими людьми, кем бы они ни были. Я сказал это себе и людям вокруг на пути в Торонто несколькими днями ранее. А в самолете – со мной был Клейн – я сказал Аллену: «Все кончено». Когда я вернулся, мы несколько раз встречались, и Аллен сказал: «Спокойно, спокойно»; у нас было много дел, знаешь ли, и не всегда это было удобно. Потом мы что-то обсуждали в офисе с Полом, и Пол сказал нечто вроде того, что The Beatles что-то делают, а я все твердил на все его слова: «Нет, нет, нет». Наконец настал момент и мне тоже что-то сказать, и Пол спросил: «Что ты думаешь?»
Я ответил: «Я думаю, что группы больше нет. Я ухожу».
Аллен был там, и он помнит точно, и Йоко помнит. Вот как я это вижу. Аллен сказал: «Не говори так». Он даже не хотел, чтобы я сказал об этом Полу. Поэтому я сказал: «Кончено». Я не мог больше сдерживаться… Пол и Аллен были рады, что я не собираюсь афишировать это, не собираюсь делать из этого событие. Не помню, сказал ли Пол: «Не говори никому», но он был чертовски доволен, что я не собирался этого делать. Он сказал: «О, значит, ничего не случилось, раз ты ничего не скажешь». Но вот что случилось. Их лица пошли пятнами, как бывает, когда кому-то объявляют о разводе. Похоже, он действительно знал, что это – конец; и через полгода он с чем-то таким выступает. Дурак я был, что не сделал то, что сделал Пол, который воспользовался ситуацией, чтобы продать запись.
Ты и правда рассердился на Пола?
– Нет, не рассердился.
Ну, когда он выступил с этим «Я ухожу»?
– Нет, не рассердился… черт, просто он очень хороший пиарщик, вот и все. Возможно, лучший в мире. Он действительно знает свое дело. Я не рассердился. Но мы все были оскорблены тем, что он не сказал нам, что собирается сделать. Думаю, он утверждает, что не хотел ничего подобного, но это чушь. Он позвонил мне в тот день и сказал: «Я делаю то, что вы с Йоко сделали в прошлом году». Я сказал: «Хорошо». Понимаешь, за год до этого они все смотрели на нас с Йоко так, как будто мы посторонние и пытаемся устроить свою совместную жизнь, вместо того чтобы оставаться сказочными, яркими мифическими фигурами. И вот он позвонил мне в тот день и сказал: «Я делаю то же, что и вы с Йоко. Я тоже выпускаю альбом и покидаю группу». Так он сказал. Я ответил: «Хорошо». Я испытал странное чувство, потому что на этот раз он говорил это… И я сказал: «Хорошо», потому что именно ему больше всего требовались The Beatles. А потом вышли газеты.
