Через Флору Тофф Иосиф познакомился с сыном крупного аптекаря Мигелем Финштейном, на квартире которого Григ прожил около года. В это время у него завязываются многие полезные связи в мелкобуржуазных еврейских кругах, которыми он воспользуется в годы Второй мировой войны. Главная тема разговоров — угроза германского фашизма, радикальный антисемитизм которого все отчетливее проявлялся во внутренней политике Гитлера и его последователей в Аргентине.
Наверное, не было в Буэнос-Айресе уголка, куда бы не заглянул неугомонный «Мигель». В порту ему знаком каждый док, каждый причал. Нередко приходилось посещать Матадерос — находящуюся на отшибе зону скотобоен, убийственные запахи которых затягивало порой и в окна Розового дома — президентского дворца. Бывал Иосиф в Колегиалес, но реже. В этом удаленном от центра города полюбившемся немцам районе, нацисты ударными темпами рекрутировали новых членов в свои многочисленные организации. Коммунистов там чувствовали за версту и «встречали» соответственно. Местечковый дух царил в Ла-Патер-наль — среди его обитателей преобладали евреи, как и в Вилья-Креспо, где находилась популярная торговая зона.
Случались оказии для посещения Вилья-Девото — района, расположенного на возвышенности и потому наиболее здорового для проживания. Когда-то он был довольно аристократическим и потому притягательным для выскочек-нуворишей. «Своим» был «Мигель» в Авельянеде — большом индустриальном городе, который фактически сливается с Буэнос-Айресом. Достаточно пересечь зловонную реку Риачуэло по одному из мостов, и ты в Авельянеде, где находятся крупнейшие заводы, холодильники и скотобойни Аргентины. Выходцы из бывшей России — белорусы, украинцы и литовцы обитали преимущественно там. В этом же районе чувствовали себя в относительной безопасности контрабандисты и уголовники — от воров до наемных убийц-пистолеро.
Иосиф любил посещать «вечера отдыха» в национальных общинах — «Славянском социальном клубе», «Польском доме» и, конечно, «Литовском очаге», который находился по адресу: улица Монтес-де-Ока, дом 320. Однажды ему довелось побывать там на праздновании 17-й годовщины независимости Литвы, и на Иосифа повеяло строгостью официальных актов гимназии в Паневежисе: выступили влиятельные члены общины и литовский посол Ионас Аукштуолис, затем исполнили концертно-музыкальную программу, гвоздем которой стали фрагменты из оперы «Бируте». «Вы живете в Аргентине, но ваш патриотический долг — помогать Литве!» — таков был лейтмотив официальных речей.
Как убедился Иосиф, к патриотизму взывали и бывшие бойцы армии Пилсудского, занесенные превратностями судьбы в Аргентину. Поляки собрались в ресторане отеля «Савой» (где работал приятель Иосифа) на вечер, посвященный памяти Спасителя Польши от большевизма. Посол Ладислав Мазуркевич призвал патриотов-соотечественников помогать отчизне всем, чем возможно, и со слезами на глазах принял из рук ветерана-инвалида ящичек с аргентинской землей, пообещав, что диппочтой она будет отправлена в Варшаву и рассыпана у подножия монумента Пилсудскому.
Сумел «просочиться» Иосиф со своим другом Финштейном и на масштабно организованный праздник немецкой общины. В зале Цирка Саррасани, украшенном свастиками и шестеренками, а также пятьюдесятью флагами различных «непартийных» организаций, собралось более 12 тысяч человек. В самом начале был исполнен гимн Аргентины, затем оркестр сыграл несколько фрагментов из опер Вагнера. С бодрыми энергичными докладами выступили руководители НСДАП в Аргентине — партайгеноссе Кестер и партайгеноссе Шмидт, с заключительным словом — посол фон Терманн. Основной тезис всех выступлений: «Национал-социалистическая Германия должна занять лидирующее место на мировой арене. Оно ей принадлежит по праву». Затем всем раздали листочки со словами гимна «Германия превыше всего» и песни «Хорст Вессель». Пели слаженно и с чувством, словно на марше в боевых условиях.
«Тевтонский натиск на Южную Америку набирает силу, — поежился Финштейн. — Сегодня — Цирк Саррасани, завтра — Патагония, а затем и весь континент. Так и назовут его — Новая Германия. “Разговоры с Гитлером” Раушнинга, надеюсь, читал? Чувствую я, в один прекрасный день Буэнос-Айрес станет полем битвы с нацистами. Они все больше распоясываются…»
Иосиф с ним соглашался, вспоминая «разъяснения» Коминтерна в отношении фашистской доктрины и фашистских государств. Беженцев из Германии и Италии в страну прибывало все больше, европейский котел постепенно разогревался. Излюбленным приемом в дискуссиях политиков стала угроза войной. Во всех странах набирала обороты военная промышленность и пресса охотно подсчитывала соотношение боевых единиц в военных флотах, авиационных армиях и танковых колоннах потенциальных соперников. Едва ли не ежедневно появлялись сенсационные материалы о новых образцах боевой техники. Летчики ставили рекорды полетов на дальность, и все понимали — отрабатываются будущие бомбардировочные рейды. Германские линкоры то и дело наведывались к берегам Бразилии и Аргентины, и эксперты многозначительно кивали головами: идет ознакомление с будущими районами битвы за Атлантику. Прилеты пассажирских дирижаблей Германии на континент воспринимались многими как демонстрация нацистской мощи и претензий на «особое» положение в Южной Америке. «14 200 000 немецких эмигрантов, проживающих в странах Западного полушария, — это первый десант Германии, за которым последуют другие», — вычитал Иосиф в пропагандистской книжке, распространявшейся на нацистском слете в Цирке Саррасани.
В Аргентине беспрепятственно действовало не менее десяти организаций, связанных с нацистской Германией: региональная группа партии; отряд штурмовиков; национальный союз немцев; рабочий фронт; военная организация ветеранов; суррогат нацистских профсоюзов «Сила через радость»; национал-социалистический союз моряков; германская федерация физкультуры; социальная помощь НСДАП; рабочий союз немецких женщин. Патриотическое рвение немцев доходило до такого абсурда, что многие женщины-немки, проживающие в стране, стремились рожать на германских судах, заходивших в аргентинские порты. Подданство победоносного рейха выглядело привлекательным во второй половине 30-х годов…
В правящих кругах Аргентины вызревающий военный пожар в Европе рассматривался сугубо с прагматических позиций. Нейтралитет в годы Первой мировой войны благотворно сказался на экономике и финансах страны, позволил с огромной выгодой продавать сырьевые материалы и сельскохозяйственную продукцию сражающимся сторонам. Латифундисты и обслуживавшая их военно-политическая элита и тени сомнения не допускали в том, что национальная стратегия «на перспективу» останется прежней: нейтралитет и только нейтралитет! Именно он придаст новый живительный толчок производительным силам, позволит укрепить денежную систему страны, аккумулировать значительные золотые запасы, которые гарантируют Аргентине стабильность, процветание и социальный мир в послевоенное время.
