И несмотря на то что у нас в доме давно было решено, что я должна быть врачом, я все-таки выбрала свой путь!..
Из письма З. С. Кузнецовой (г. Тула)
Моя крепкая детская память столько всего сохранила, что даже не знаю с чего начать! Мне было 5 лет, когда началась война.
Я родилась и жила в Калужской области. (Сейчас живу в Туле.) Первое, что запомнила, – бледное лицо отца, стоящего у радио. У нас была «черная тарелка». Он подошел к бабушке и как-то горько сказал: «Мама, началась война!» И через несколько дней его с нами уже не было. Мы остались одни – мама, бабушка и нас двое детей. А спустя 3 месяца в октябре 41-го у нас в семье родился третий. Это был день, когда от бомбежки горел наш город, и мы не знали, увидим ли свою мать. Она прибежала к нам из роддома в тапочках и халате с живым свертком в руках, за 6 километров от дома. А мы с бабушкой сидели и плакали…
Помню, что наш город и село часто бомбили, и мы бегали в окопы, и мама с младенцем на руках.
* * *
Потом в наше пригородное село приехали беженцы из Смоленска и их стали разбирать по домам. Мама пришла и сказала бабушке, что осталась женщина с двумя девочками, давай их возьмем. Так в нашем доме появились еще три человека. И мы стали жить одной семьей – 8 человек! Собирали гнилую картошку, колоски, грибы. И одной семьей бегали от бомбежек. С ними мы прожили 3 года, а потом они вернулись к себе в освобожденный Смоленск. Девочки выросли, одна стала заслуженным врачом, другая – библиотекарем.
* * *
О маме! Разве наша мать не работала на Победу? Она мало бывала дома. Приходила усталая и холодная. Она была на всех незаменимых работах. А ночами шила и вязала нам вещи. И не было у нас украшенных варежек и носочков, потому что некогда ей было расшивать и обвязывать. Нашим кормильцем в войну стала мама. А растила нас – мыла, кормила, била, заставляла работать по дому – наша бабушка. Между собой мы ее иногда называли «бабка» или «карга», от детского непослушания. А кем бы мы стали без нее?! Оценили ее роль мы гораздо позже, прости нас, бабушка…
А сколько через нас прошло войск! Я могу так много и долго о них рассказывать. Я помню их всех! И Сашу из Куйбышева, который смеялся, держа меня на коленях: «Эх, хороша девка, война кончится, приеду и женюсь». Его убили. И капитана с бородкой, который постриг меня «по-городскому» и стрелял из пистолета по немецкому самолету, когда над нами шел воздушный бой. И тех солдат помню, которые кормили нас сухарями и сахаром, а мы ведь пили чай с солью. Постоянно голодные, мы воровали по-детству из бабкиных запасов. Это – «энзе», она нам объясняла. А бабка ни одного солдата не пропустила не обогрев! Кому портянки, кому варежки, кому шапку, кому две вареные картошки, кому супу нальет, и приговаривала: «Может, и моему сыночку кто поможет…»
* * *
Я помню, как на картофельное поле однажды упал наш подбитый самолет. Он перевернулся вниз кабиной, и женщины бежали к нему и руками разгребали землю, чтобы спасти летчика. Он был живой. Потом женщины его чем-то лечили, потом он чинил самолет, и мы пели с ним песни, носили ему молоко, а он давал нам от самолета фольгу для новогодних украшений. А потом он улетел, покружился над нами, покачал крыльями и улетел. Звали его Борис, теперь так зовут моего сына…
* * *
Еще помню, как расстреливали дезертира за самострел в руку. Мы прознали об этом и подползли по овсу на то место посмотреть. Он поднял голову к небу, посмотрел вокруг и, увидев нас, помахал рукой. Солдаты обернулись и закричали на нас, мы убежали. После выстрелов за спиной мы все попадали. Бедный, бедный…
* * *
А еще хорошо помню, что в нашей школе жили летчики-французы, недалеко от нас был аэродром. Мы ходили к ним в гости, и они тоже кормили нас. Все были веселые, красивые – в белых кителях и белых перчатках. От них мы узнали, что такое консервы! После войны я прочитала, что у нас останавливалась знаменитая эскадрилья «Нормандия – Неман».
* * *
И немцев помню! Правда, стояли они у нас недолго, но были всякие. Читали на стене наши газеты и хохотали, потому что стены нашей избы были оклеены газетами. Брали все, что им понравится, чуть не убили мать нашей учительницы. А ходил с ними и отбирал все, что хотел, предатель Афоня, который ушел вместе с ними при отступлении.
Помню, как отряд татар пошел к немцам сдаваться. Наша бабушка их отговаривала, а они сказали, что войну наши проиграли, и все равно ушли…
А как радовались наши женщины, когда началось наступление наших войск! Они говорили: «Слава Богу, идут сибиряки, они дадут им жару!» И правда, помню этих здоровых красивых парней в валенках и овчинных полушубках. Пришли они смелые, сильные и погнали немцев…
* * *
При воспоминании о войне оживает мое постоянное чувство голода. Вместо школы война. А наше детство – сплошной страх, тревога и, конечно, голод, который ведь и после войны не закончился. Помню, в 47-м страшно голодали, ели траву и лепешки из липовых листьев, да еще корова у нас пала, но люди приносили нам молоко, говорили – детям. Отец вернулся только в 46-м, его задержали на восстановлении Ленинграда. К нам приехал совсем незнакомый военный.
Помню, однажды он лежал, а я думала, что спит. И я тихонько крадусь на цыпочках отломить хлебца, добралась до него, оглянулась – не видит ли, а он смотрит на меня, и у него по щекам текут слезы…
А потом он пошел работать на комбайн и заработал много зерна. Вот тут-то мы и наелись пшеничного хлеба! Я до сих пор обожаю белый хлеб, покупаю всегда разный и люблю, чтобы дома было много хлеба…
* * *
Не буду больше отнимать у вас время. Ну какие мы участники Победы! Мы были просто заложники войны.
УчительницаЗ. С. Кузнецова.Завтра, 9 Мая,поздравляю всех!
Евгений Леонов, народный артист СССР
Фрагмент интервью, записанного незадолго до того, как Евгений Павлович от нас ушел
…Ну, воспоминания, как озарения, на всю жизнь со мной.
Я рос, как и все, тяжело и бедновато. Так сложилась жизнь, что война, я только что закончил седьмой класс. Мне 14 лет. Помню, как в школьном драмкружке участвовал, с приклеенными усами всех смешил. И все меня называли артистом. А я тогда и не думал даже всерьез об актерской профессии. В то время героями были Чкалов, Байдуков, Беляков. И мы с братом мечтали о самолетах. Это папа нам много рассказывал о конструкторах, о самолетах – он работал на авиационном заводе инженером. Отца звали Павел Васильевич.
