Если обратиться к «постулату разумности», то налицо две его составляющие: цель — защита Кубы, средство — ракеты на Кубе. А результат?
После Второй мировой войны стратегический паритет с США складывался не в пользу СССР, особенно когда речь шла о ракетно-ядерном потенциале. Советских руководителей этот факт особенно беспокоил, ибо американцы имели значительное (многократное) преимущество: 5000 ядерных боеголовок против 300 советских. Если добавить к этому, что советская сторона на основе разведданных — достоверных и документальных — располагала сведениями об агрессивных планах ядерного нападения на СССР, то беспокойство советского руководства и военного командования было более чем обоснованным.
Установкой ядерных ракет на Кубе, которые могли поразить значительную часть территории Америки, советская сторона рассчитывала сформировать своеобразный военно-стратегический паритет с США. Речь шла не о подготовке к ядерной войне (любой части из нашего скромного арсенала ракет с атомным боезарядом хватило бы на всех, включая самоуничтожение), а лишь о получении равноправного политического статуса в отношениях с США и дополнительного веса в американо-советских переговорах, в частности по Западному Берлину, еще недавно бывшему камнем преткновения в Европе.
Пока советские руководители обсуждали проблему «ракеты на Кубе», американцы уже развернули аналогичные ракеты по дальности в Турции, Италии и Англии. Москве приходилось с этим считаться: международная правовая основа таких действий Соединенных Штатов не была нарушена — имелось согласие правительств этих стран.
И вот что любопытно. Советское руководство, считая, что и ему можно поступить так же с ракетами на Кубе, пошло ва-банк, избрав тактику скрытых действий, в то время как американцы делали это в Европе открыто. Фидель Кастро предлагал Хрущеву заключить советско-кубинское соглашение на размещение «оборонительного оружия» на острове и открыто построить стартовые площадки. Однако Хрущев, предвидя опасность затяжных переговоров на международном уровне, решил поставить американцев перед свершившимся фактом. Не будь такого решения советского лидера в начале 60-х годов, Кубинская республика перестала бы существовать.
Авантюра? Казалось бы, да. Но это был «звездный час» советского лидера, названный наиболее дальновидными политиками того времени «большим блефом» Хрущева. Все годы после Карибского кризиса Хрущева упрекали на Западе, а после 1991 года и в России в уступке американцам. Но ради стратегической выгоды он шел не только на тайное размещение ракет под боком у США (психологический фактор), но и на умышленную дезинформацию Кеннеди, усиливая тем самым подозрения Вашингтона в отношении намерений СССР.
Почему Хрущев пошел на этот преднамеренный «блеф»? Пойти на оправданный риск и решить таким образом суперзадачу (получение результата в рамках «постулата разумности») мог только сильный и весьма прозорливый политик крупного масштаба. Его аргументы: американцы узурпировали право ставить ракеты вблизи советских границ, они окружили Советский Союз военными базами (около 300), Вашингтон держит мир в страхе с помощью «ядерной дубинки», на Кубе имеется американская военная база, а советской там нет.
Советская сторона в вопросе «ракеты на Кубе» действовала скрытно, даже дипломаты — советский посол в США и представитель в ООН — были в этом вопросе в полном неведении. Им было приказано: на все возможные вопросы о ракетах отвечать, что на Кубу поставляется только «оборонительное оружие». Вопрос о ядерных ракетах вообще не поднимался, как просто невероятный.
Таким образом, советский посол в США стал невольным орудием прямой дезинформации, заявляя об «оборонительном оружии». О том же, но публично, говорил представитель СССР в ООН, в частности в Совете Безопасности. И это естественно, «блеф»-то был многогранен.
Осмысливая через десятилетия события Карибского кризиса, крупный дипломат и многолетний посол СССР в США А.Ф. Добрынин в своих мемуарах об этом периоде своей работы в Вашингтоне сетовал, рассуждая о негласных контактах с американским высшим эшелоном власти, особенно во время кризиса: «Сам конфиденциальный канал должен действовать на постоянной основе, а его непосредственные участники должны обладать определенными дипломатическим и политическим багажом и кругозором. Главное, однако, заключается в том, что такой канал нельзя использовать для дезинформации. Дипломатическая игра, конечно, всегда присутствует, но намеренная дезинформация недопустима, ибо рано или поздно она обнаружится, и канал связи потеряет всякую ценность».
В высказывании посла меня поражает наивностью его последний пассаж, призывающий многие спецслужбы к работе «в белых перчатках». Ведь он как высший государственный чиновник должен знать о коварстве американской дипломатии и ее циничном отношении к международному праву в том случае, когда возникает речь «о национальных интересах Америки». Такой постановкой вопроса посол — ревнитель интересов своей страны — отказывает ей в праве вести крупную политическую игру, где элемент дезинформации — один из штрихов в мозаике конкретных действий, ведущих к успеху.
Исходя из логики посла, советской стороне следовало бы не осуществлять операцию «Анадырь» скрытно, а вынести желание Хрущева о размещении ракет на Кубе на всеобщее обсуждение. Однако советский лидер правильно рассудил, а посол в своих мемуарах подметил: «…Хрущев не хотел неизбежных длительных публичных споров с США, решив поставить их перед свершившимся фактом».
Это высказывание о Хрущеве еще раз подтверждает, что стратегия и тактика советской стороны позволили ей оказаться в серьезном выигрыше. Да, да, именно в выигрыше, причем стратегического значения.
Хроника Карибского кризиса
11 января 1959 года. На Кубе провозглашена новая власть во главе с Фиделем Кастро. Политическая ориентация пришедших к власти кубинских деятелей советской стороне не ясна.
Май — август 1959 года. Проваливается попытка «повстанческой армии» из числа кубинских контрреволюционеров, поддерживаемых США, покончить с лидерами национально-освободительного движения на Кубе. В ответ на вооруженное нападение на страну и экономическое давление со стороны Соединенных Штатов (они прекратили закупку у Кубы сахара и поставку нефти) Кастро национализирует 300 американских нефтяных компаний.
Советской стороне известно, что кубинское руководство не собирается строить социализм, а присматривается к ситуации в соцстранах.
