плед. Этим пледом я должен был укрыть ее, лежащую на кушетке. «Умирающая» Мими тихо шепнула мне на ухо: «Плед забыла». Краем глаза я заметил висящую на стуле какую-то ткань. Сделав мощный рывок в сторону стула, я схватил ткань и, удовлетворенный находкой, укрыл Мими. В это время подползает ко мне певец, который пел партию Коллена и с безумными глазами говорит: «Ты что сделал. Это же мой плащ. Как же я буду петь свою арию». А ария так и называется «Ария с плащом». Суть ее в том, что Коллен готовится продать плащ, чтобы купить лекарства для Мими. Начинается она так: «Плащ старый неизменный. Я расстаюсь с тобой, мне нужна твоя услуга, выручать надо друга». Стаскивать плащ с умирающей Мими, конечно, никто не мог. Оркестр сыграл вступление к арии Коллена, певец взял угол пиджака в кулак и спел: «Пиджак старый неизменный…» На сцене тряслись все, вплоть до «умирающей» Мими. Коллен спел и ушел. Через определенное по роли время он возвращается уже в рубашке, без пиджака. Это развеселило нас. еще больше. Вообще, на сцене очень простые и даже не смешные в жизни вещи иногда вызывают приступы безудержного смеха. Причём особенно смешно бывает, когда по сюжету смеяться нельзя.
Был еще один запоминающийся случай. В начале 1960-х годов один художник привез из заграничной командировки в Москву оспу. Страшно заразная болезнь. Боялись начала эпидемии. И вся Москва ходила под впечатлением возможности заразиться. Везде делали прививки. И, конечно, самой злободневной темой для разговоров, была именно оспа. Все время было слышно: оспа, оспа, оспа. И вот в этот период в студии идет спектакль «Севильский цирюльник». За пультом Е. Я. Рацер. Во втором акте, в дом доктора Бартоло «неожиданно» для других персонажей приходит Бон Базилио. Он всем мешает, и все стремятся под любым, даже надуманным предлогом, скорее его выпроводить. В знаменитом квинтете есть такой текст:
– Дон Базилио, дон Базилио напрасно, да, напрасно Вы выходите больной.
Он изумленно спрашивает:
– Я-больной?
– О, да, конечно. Точно мертвый, побледнели
– Точно мертвый. Неужели и т. д.
Так вот в этом месте один аспирант, который пел дона Базилио спел так:
Что потом было в зале – передать трудно. Хохотали так, что стены дрожали! Все держались за животы. Оркестр побросал смычки и ничего играть уже не мог. На какое-то время спектакль в буквальном смысле остановился. Певцы не могли петь. Оркестр не мог играть. К счастью, я этот спектакль не пел. Я человек очень смешливый, думаю, что не успокоился бы до конца акта. Как-то потом я разговаривал с Евгением Яковлевичем и в частности спросил об этом случае. Он сказал, что сначала он очень рассердился, но потом, видя, что происходит в зале и в оркестре, и сам стал смеяться. Я понимаю, сейчас, когда угрозы оспы нет, это все может быть и не так смешно, но тогда…
12 апреля 1961 года состоялся знаменитый полет Юрия Алексеевича Гагарина – первого человека, покорившего космос. Вся страна ликовала. Мне рассказывал впоследствии режиссер Большого театра Никита Юрьевич Никифоров, как он выступил в театре по этому поводу. В тот день шел утренний спектакль. Зрители еще не знали о событии. И вот Никита Юрьевич, непосредственно перед началом следующего акта, когда все уже сидели на своих местах и свет в зале был погашен, вышел перед занавесом и объявил, что сегодня майор Юрий Гагарин совершил первый в мире полет в космическое пространство. Он рассказывал, что тут началось… Потом он шутил, что получил такие аплодисменты, которых ни у кого из певцов никогда не было. Это, конечно же, была жизненная веха.
Году в 1961 руководство Московского Дома культуры им. Горбунова обратилось в ректорат консерватории с просьбой прислать к ним для усиления хора двух теноров. У них был большой самодеятельный хор, который собирался ехать в Венгрию на международный конкурс самодеятельных хоров. И вот меня и еще одного тенора Николая Гуторовича (впоследствии солист театра им. Станиславского) отрядили летом в хор.
Хор, хоть и самодеятельный, но был очень профессионально подготовлен, звучал прекрасно, а произведения были сложные. Мы сразу же включились в работу. Нужно было выучить все произведения и влиться в коллектив. Репетиции были ежедневные. Руководил хором профессиональный хормейстер Юрий Михайлович Уланов, очень опытный, очень талантливый и знающий свое дело человек. Во время поездки он даже в поезде в проходе вагона устраивал репетиции. Результатом его усиленной работы было то, что на конкурсе хор получил первое место. Помимо общих произведений с хором, я еще солировал с хором русскую народную песню «Однозвучно гремит колокольчик». Это была моя первая поездка за границу. Удивительно было все. Конкурс проходил в небольшом городке под названием Дебрецен. Маленький, уютный, очень непривычный для нашего глаза городок. Керамические крыши и белые стены. Мужчины, даже пожилые, ходили по улицам в шортах. Да и женщины тоже. Было жарко. В то время у нас за такую одежду милиция просто бы задержала. Все там было не так, как у нас. Непривычно, что все разговаривают на чужом языке. И полно импортных автомобилей (своих-то у них не было). У нас в то время они исчислялись единицами и редко встречались на улицах. После победы на конкурсе в качестве поощрения хору была предоставлена поездка на два дня в Будапешт. Поселили нас в общежитии. Это было прекрасное новое здание, очень чистое, совсем не похожее на наши привычные общаги. И что очень удивило: использование пластиков в оформлении комнат. У нас тогда об этом и не мечтали. Комнаты рассчитаны на четырех человек. Вот только санузел и умывальник были, как и у нас, общие в коридоре на этаже.
Будапешт меня потряс. Красота!!! Широченный Дунай, длиннющие мосты. Совершенно другой город, не похожий на наши города. А архитектура здания венгерского Парламента меня просто сразила. Я нигде не видел такой красоты. Потом я узнал, что Будапешт считали вторым Парижем. Конечно, эта поездка на всю жизнь оставила у меня неизгладимое впечатление. Это сейчас люди свободно едут за границу куда хотят и куда кошелек позволяет. В то же время выезд за границу, даже в социалистическую страну, были исключением из правил. Но, лично для меня, кроме знакомства с зарубежной страной, был еще очень нужный и важный аспект: там, в хоре, я получил опыт пения в ансамбле, опыт слушания соседа, что очень важно, особенно в опере, где много ансамблей. Это
