Водители фрегатов. Книга о великих мореплавателях[1986] - Николай Корнеевич Чуковский

Но вельможа возмущенно поднял обе руки в воздух. Ногти его были вдвое длиннее пальцев.

Как потом выяснилось, этот таитянин никогда не стриг ногтей и бережно ухаживал за ними, чтобы все видели, что он богат и что ему не приходится работать. Только ноготь на мизинце левой руки был обыкновенной длины. Он не отращивал его, чтобы было чем чесаться, — нельзя чесаться слишком длинным ногтем.

Несколько дней спустя лейтенант Пикерсджил, служивший еще на «Усердии», пошел в глубь острова, в горы, где англичанам никогда не случалось бывать. Проплутав несколько часов по горным тропинкам, он спустился в небольшую долинку и подошел к бедной таитянской хижине, надеясь достать съестного. Ему навстречу вышла старая толстая женщина и, увидев его, громко захохотала. По этому смеху он сразу узнал ее — то была королева Оберея. Она жила теперь одиноко, в глубокой бедности. У нее была всего одна свинья, а это считалось на Таити нищетой. Но она, казалось, нисколько не тяготилась переменой своего положения и, угощая Пикерсджила бананами, смеялась так же громко, как в те времена, когда была королевой.

Пикерсджил предложил ей посетить капитана Кука.

— Не могу, — отвечала она. — Я в ссылке. О-Ту рассердится, если увидит меня на берегу.

Лейтенант подарил ей целую связку бус, зная, что эти бусы представляют на Таити такую ценность, что опальная владычица будет обеспечена на всю жизнь.

Уезжая, Кук и Фюрно взяли к себе на корабли двух молодых таитян — Порэ и Омай. Они решили привезти их в Англию. Порэ должен был ехать на «Решении», а Омай — на «Отваге».

Суда покинули Таити 1 сентября. Когда берег скрылся из виду, Порэ, который так мечтал повидать Англию, расплакался. Вечером они увидели островок Балаболу, расположенный всего в нескольких милях от Таити.

— Высадите меня на Балаболу! — взмолился Порэ. — Я не хочу ехать в вашу Англию. С Балаболы я как-нибудь доберусь до родины!

Кук исполнил просьбу таитянина. Узнав об этом, капитан Фюрно спросил Омая, не хочет ли и он вернуться домой.

— Нет, — ответил Омай. — Я не такой трус, как Порэ. Везите меня хоть на край света.

И действительно, Омаю удалось побывать в Англии.

На Балаболе к Куку подошел мальчик лет семнадцати, по имени Эдидей, и попросил его взять с собой вместо Порэ. Кук охотно согласился.

Кук знал, что на 12° южной широты и 175° западной долготы расположены какие-то острова. Эти острова открыл голландский мореплаватель Абель Тасман за сто тридцать лет до второго плавания Кука. С тех пор их не видел ни один европеец.

Кук решил посетить эти острова.

1 октября 1773 года, в два часа пополудни, он заметил низкий берег и, подъехав ближе, различил два рядом лежащих острова, разделенных узким проливом.

Растительность этих островов была похожа на таитянскую: такие же пестрые кудрявые рощи покрывали всю страну. Но им не хватало главного украшения Таити — тающих в воздухе гор. Острова были плоские.

Суда остановились в проливе. Тотчас же их окружили пироги. Кук стал знаками приглашать островитян взойти на корабль, но они долго не решались и в страшном возбуждении кричали.

В этом шуме Кук расслышал несколько слов, которые показались ему похожими на таитянские, и попросил Эдидея сказать, что моряки никому не желают зла и зовут их к себе на корабль.

Эдидей, польщенный таким важным дипломатическим поручением, произнес торжественную, витиеватую речь. Он говорил целых полчаса, подыскивая самые пышные слова, самые цветистые сравнения. Но островитяне не обратили на него никакого внимания, и все его труды пропали даром.

Только под вечер, когда уже начало смеркаться, на палубу влез огромный раскрашенный островитянин. Кук с удивлением заметил, что у него не было никакого оружия. Это доверие и бесстрашие растрогали капитана. Даже таитяне не решались всходить на корабль безоружными.

Туземец держал в руке корень растения, из которого делают каву. Подойдя к Куку, он безмолвно похлопал его этим корнем по носу с таким видом, будто совершал важный обряд. Кук удивился. Как потом выяснилось, это был просто знак приветствия.

Потом островитянин заговорил.

Язык, на котором он говорил, отличался от таитянского и новозеландского только произношением слов. Кук понял, что и таитяне, и новозеландцы, и жители этих островов, в сущности, один народ.

Впоследствии народ этот назвали полинезийцами.

Эдидей мог кое-как объясняться с местными жителями, и поэтому молодой таитянин был призван для переговоров. Ему удалось узнать, что больший остров называется Тонгатабу, а меньший — Эоа и что жители их рады прибытию заморских гостей.

Приветливость островитянина сразу расположила к нему всех. Он все время улыбался, не перебивал, когда с ним говорили, и ни разу не попытался ничего украсть.

Кук нацепил ему на шею несколько ниток бус, и он так обрадовался, что принялся плясать на палубе. Но, уходя, снял бусы и вернул их Куку, думая, что их дали ему только на время. И, когда ему объяснили, что он может их взять себе навсегда, он был счастлив.

— Всем покажи эти бусы, — сказал Эдидей, — и вели завтра привезти нам свинины, рыбы и фруктов. Тогда каждый получит такие же бусы, как у тебя.

Наутро на берегу началась торговля. Собралась такая толпа, что невозможно было протолкаться. Островитяне поразили Кука своей честностью — никто не пытался обмануть его или обсчитать.

Кук пошел в глубь острова на поиски пресной воды. За ним следовала огромная толпа. Он шел от деревни к деревне, и всюду его встречали всё новые толпы. Казалось странным, что такое множество людей может жить на таких, в сущности, маленьких островах.

Путешественники шагали по отлично утрамбованной дороге, обсаженной по краям бананами. А кругом простирались поля и сады, перегороженные вдоль и поперек деревянными плетнями. На Таити Кук никогда не видел ничего подобного. Там земли было сколько угодно и никто не отгораживал своего участка, здесь все было запахано, засажено, каждая пальма имела своего владельца, который ухаживал за ней. И все же Кук не мог не заметить, что, несмотря на все старания жителей, деревья здесь ниже, чем на Таити, и урожаи меньше. Эти острова состояли из твердого кораллового рифа, покрытого тонким слоем чернозема. Их почва не могла сравниться с тучной почвой Таити.

На перекрестках дорог и тропинок стояли большие сараи, оплетенные каким-то вьющимся растением вроде плюща. Кук сначала принял их за амбары, но потом понял, что это храмы, которые туземцы называют «а-фиа-тука». В них стояли безобразные истуканы, высеченные из черного камня. Кук