Ознакомительная версия.
Он так и сделал, но, понимая, какая судьба может быть ему уготована, попросил разрешения вернуться к своим войскам и попрощаться с ними, что ему было позволено. На самом же деле Шверин надеялся задержаться там на несколько дней, пока не подойдут американцы. На следующий день внезапно появился отряд немецкой военной полиции и окружил ферму, на которой располагался штаб Шверина. Полиция явно была намерена арестовать его. Офицеры Шверина заняли на ферме круговую оборону с автоматами в руках. В случае попытки ареста Шверина его войска готовы были открыть огонь. Вся эта история, хотя и завершившаяся столкновением, не имела прецедентов ни на одном из германских фронтов Второй мировой войны.
После того как в течение трех дней ожидаемое американское наступление так и не началось, Шверин отказался от своих планов и от командования и вернулся, как и было приказано, в штаб корпуса. К счастью, он избежал сколько– нибудь серьезного наказания, поскольку один из главных военных следователей-офицеров по этому делу, несогласный с требованием Гитлера сражаться до последней капли крови ценой гибели гражданского населения, с симпатией относился к замыслу Шверина.
13 октября 1944 г., когда американский VII корпус наконец ворвался в Ахен, бои в самом городе продолжались восемь дней, прежде чем немцы были вынуждены сдаться, и то лишь после того, как последний оплот защитников города, отдельное здание в центре города, американцы превратили в щебенку методичным огнем прямой наводкой из 155-миллиметровых орудий. Город лежал в руинах. Гитлер шел своим путем.
Гаверниц едва ли смог бы найти лучший пример в поддержку наших предложений. Сумей Шверин вступить в контакт с американцами, сражения можно было бы избежать, и были бы спасены и город, и тысячи жизней с обеих сторон. Проблема состояла в том, как найти таких людей, как Шверин, и обеспечить для них возможность успешно предпринять необходимые шаги.
Генерал Сайберт все понимал и предложил свою полную поддержку. Недавно взятые в плен немецкие генералы были единственным надежным источником информации о своих коллегах, еще сражающихся на фронте. Если бы нам удалось отыскать пленников с антинацистскими убеждениями, появилась бы возможность узнать от них о людях, подобных Шверину, среди действующих немецких генералов. Поэтому Гаверниц вместе с полковником Ли решили проехаться по нескольким крупным лагерям военнопленных и поискать подходящих немецких офицеров. В лагере в Ревене, Бельгия, Гаверниц, после тщательного изучения, выбрал двух перспективных кандидатов: генералов Ганса Шефера и фон Фельберта. Оба открыто выражали неприязнь к нацизму и согласились составить списки своих коллег, которые могли бы склониться к капитуляции. Оба желали стать членами чего-то вроде консультативного комитета из антинацистски настроенных генералов, действующего в согласии с союзниками[4].
Гаверниц выдвинул план формирования группы советников из пяти немецких генералов. Двое уже были найдены. Предстояло найти еще троих. Сайберт предложил Гаверницу и Ли поехать в Англию, где содержалось значительное число высокопоставленных генералов.
Для британцев наша идея, в общем, не была в новинку. Из множества немецких генералов, прошедших проверку в британской разведке, они уже отобрали пригоршню таких, чья твердая антинацистская позиция представлялась достаточно убедительной.
Эту небольшую группу пленников собрали возле Лондона. Согласно сведениям британцев, генерал Бассендж, который часто выступал от лица группы, был, без сомнения, самым способным и наиболее настроенным на сотрудничество в борьбе с нацистами. Он уже пробовал помочь британцам склонить к капитуляции немцев, оккупировавших острова в Ла-Манше. На британском военном корабле Бассендж приблизился к берегу острова Джерси и попытался обратиться к немецким оккупантам с помощью мегафона. К сожалению, немецкий командир ответил на призыв Бассенджа залпом из тяжелых орудий. Но эта попытка, по крайней мере, продемонстрировала желание Бассенджа действовать, хотя и обнаружила явную неготовность врага к капитуляции. Конечно, в данном случае обе стороны действовали чересчур открыто. Инцидент подтвердил то, что мы уже знали: любые шаги к капитуляции должны производиться в обстановке величайшей секретности. Нельзя надеяться на успех, мегафоня о своих намерениях или размахивая белыми флагами, – деликатное дело, выставленное напоказ, не может не провалиться.
При личной встрече Бассендж произвел на Гаверница впечатление человека, вполне подходящего для того, чтобы возглавить наш проект. Бассендж уже сформулировал собственные планы свержения Гитлера и убеждения германских армий сложить оружие. Они были несколько романтичней наших, с расчетом на радиообращения, заброску связных на парашютах и массовое разбрасывание с самолетов листовок с предложением капитуляции и пояснениями, как ее осуществить. Но самым важным, с нашей точки зрения, были желание Бассенджа сотрудничать, его убежденность в бессмысленности продолжения войны и его интеллектуальное превосходство над прочими пленными генералами.
Следующим шагом, одним из самых трудных, было обеспечение нашему проекту поддержки самого высокого военного и политического руководства союзников. И вот, несколькими днями позже, в начале декабря 1944 г., на совещании в штабе генерала Эйзенхауэра Гаверниц, при поддержке генерала Сайберта, изложил свой план. План предполагал создание возглавляемого генералом Бассенджем комитета из пленных немецких генералов, который рекомендовал бы союзному командованию пути и средства установления контактов с еще сражающимися немецкими командирами, которых можно считать убежденными антинацистами и которые с симпатией относятся к идее капитуляции. В роли посредников было предложено использовать пленных младших офицеров, якобы бежавших из плена.
Прошло несколько недель, и наконец из Вашингтона был получен ответ, извещавший, что после рассмотрения на высоком уровне проект был отвергнут.
Западные союзники не предполагали использовать германских милитаристов для нанесения ударов по германскому милитаризму. Мы это понимали, даже несмотря на то, что это был не самый практичный подход к проблеме капитуляции Германии. Еще одной причиной негативной реакции послужила битва в Арденнах, вклинившаяся между началом наших переговоров с генералом Сайбертом и получением ответа. Вашингтон теперь был совершенно убежден, что немцы будут сражаться до конца, что добровольная капитуляция крайне маловероятна, – и в военном угаре, охватывавшем тогда союзников при одной мысли о немцах, может быть, даже не очень-то и стремился позволить нацистам легко выйти из игры.
Ознакомительная версия.
