Много молодежи, бросается в глаза, что нет таких повальных разговоров по мобильным телефонам, как в Москве. Возле Оперного театра довольно одиноко и неухоженно расположился памятник Добролюбову, а почти напротив него — памятник Свердлову, он отсюда. В нескольких шагах от памятника большая памятная вывеска некой мастерской Свердлова, в которой делались печати, штампы и, кажется, там же находилась и типография. Стоит дата — 1861 г. В революцию шли только сыновья обеспеченных родителей. На Оперном театре афиша: 6 марта приезжает Алла, тут же вывешены и расценки концерта знаменитой певицы — с первого по десятый ряд по четыре с половиной тысячи рублей за место. Искусство воистину принадлежит народу, и теперь народу ничего не остается, как заводить свое собственное искусство, может быть, это и к лучшему.
Встреча с губернатором Ходаревым.
Тот же самый, полюбившийся мне Кнегге Армен, профессорствующий в университете в Киле, рассказал, что в свое время побывал на встрече с губернатором Немцовым. Судя по всему, Немцов несколько удивил его своей раскованностью, которую Кнегге квалифицирует почти как развязность. Я отмечаю этот эпизод потому, что имя Немцова Геннадий Максимович Ходарев упомянул примерно в таком контексте: “Немцов принимал от меня область (а Ходарев был первым секретарем обкома), входившую в первую пятерку по доходам и уровню жизни в СССР. А сейчас область занимает 44-е место по этим показателям”.
Ходарев выглядит значительно лучше, чем его показывают на телевидении. В нем много жизненной энергии, он коротко подстрижен; кстати, он сказал, что вернулся на этот пост исключительно из-за Немцова, чтобы не дать тому окончательно погубить город и область, которые считает детищем своей жизни. Говорил губернатор о большой смертности: до 30 тысяч человек умирает в год. Это много. Прожиточный минимум в области — 1400 руб., около четверти населения колеблется в этом пределе, половина — за чертой бедности. Большое количество предприятий ушло в офшор, т. е. не платит области налоги. Судя по всему, так же стремится поступить бывший ГАЗ, владельцем которого стал “Сибирский алюминий”. Политика Ходарева заключается в том, чтобы вернуть неплательщиков.
29 марта, пятница. Вот пишу и пишу, а о главном умалчиваю, на самом деле все время обеспокоен положением дел в Израиле. Начавшееся несколько недель назад противостояние палестинцев и израильтян переросло в войну. Ночью взяли бункер Арафата, и практически он сейчас под арестом. До этого была целая серия терактов, когда смертники-палестинцы, среди которых есть и женщины, взрывают кафе, устраивают взрывы на остановках транспорта и в автобусах. Мне кажется, что все это очень и очень серьезно. Мир, потревоженный в одной стране, в первую очередь в Афганистане, детонирует в другой — в Палестине. Энергия перетекает. Здесь не только борьба за права коренного народа и веру, но и протест против уровня и образа жизни, предложенных в первую очередь Америкой. В известной мере это все направлено против США. Сейчас израильтяне ввели на территорию автономии много танков, но собери они всё оружие на свете в эти места, по-прежнему жить они уже не будут. Израиль превратится в зону страха. Арабы объединены общей справедливой идеей и своей молодой кровью.
Наконец-то вышла моя книжка “Попутные мысли”. Тираж крохотный, но посмотрим, что из этого получится. Вечером показал книжку B. C., а потом мы долго говорили о моих дневниках. Не мое это изобретение — печатать дневники по мере их написания. Я достал с полки дневники Достоевского — здесь другой, не камерный размах, но точно так же писатель не пишет своего, очень личного, а лишь политический и общественный фон. Мои живые и действующие герои — это лишь персонажи вокруг, попытка придать политике видимость беллетристики. Она ведь тоже бывает разная. Отчетливо сознаю, что такой дневник можно писать лишь на моем месте или месте очень похожем.
Вечером в свою передачу “Глас народа” Савик Шустер пригласил Зюганова, Немцова, Губенко. Это главные действующие лица, был еще молодой человек со стремительным желанием облизать президента, фамилия его типа Володин. Передача была посвящена двухлетию Путина у власти. Путин сам сейчас отдыхает на Байкале, катается на лыжах и ведет умные переговоры с сибирскими учеными. Телевидение с энтузиазмом, как если бы царь встретился с волостными старшинами, докладывает об этом. Но что они могут ему посоветовать? Сменить режим? Сменить в государстве или хотя бы скорректировать форму собственности? Национализировать собственность олигархов? Но с чьей поддержки пришел Путин к власти? Кстати, утром или накануне я видел по ТВ Глеба Павловского, который уверял, что Путин сейчас лидер нации. Глеб Павловский — большая Берта режима, его последний резерв.
О передаче. Это был, конечно, разгром правых сил во главе с Немцовым. Если бы не возраст Губенко и Зюганова, время-то молодых! Губенко цитировал монолог царя Бориса, обращенный к сыну. Здесь о советчиках, об армии, о “царском слове”. Оценки, которые давали, как в школе, Путину, балансировали от тройки до четырех с плюсом. Интересно говорил Саша Ципко, мой старый знакомый по земскому движению: что от Путина ожидали личной безопасности, уничтожения коррупции, изменения курса в экономике. Ничего этого не произошло. Страна, взятая в аренду.
30 марта, суббота. В 19-часовых “Вестях” передали о гибели американского многоразового космического корабля “Шатл”. Погибло семь или шесть космонавтов, среди них парень из Израиля. Американцы делают так же, как в свое время и мы — космонавт-болгарин, космонавт-монгол. У американцев космонавт-израильтянин. Как передали, полковник или подполковник израильской армии был одним из лучших летчиков ВВС, в свое время в Ираке принимал участие в воздушном налете на атомный центр, потом участвовал в знаменитой операции в Ливии. Всех жалко. Это тот случай, когда скорбит все человечество. Но Америка слишком часто начала давать нам примеры мировых телевизионных катастроф. Только что, так же как и долгий трагический полет “Шатла” в атмосфере, когда сверкающий корабль осыпался сверкающим расплавом и человеческими жизнями, мы запретно-трагически наблюдали разрушение двух зданий Всемирного торгового центра. В этом всемирно-американском несчастье, случившемся накануне новой американской атаки на Иран, в этой гибели американской команды с американским летчиком на борту, при этом противостоянии Ирак — Израиль видится что-то тревожно-мистическое.
1 апреля, понедельник. Из воспоминаний еще воскресенья. Как-то совсем недавно подсчитали: если ехать из Обнинска домой по Киевскому шоссе, можно насчитать больше пятидесяти — только по одной стороне, правой, — памятных мест, где произошли аварии с человеческими жертвами. Но это лишь внешняя сторона дела, мы научились ритуалами окружать и смерть, и жизнь, но вот с самой ценностью жизни, как проявлением общего, дело обстоит совсем по-другому. Почти на подъезде к Пахре произошла дорожная авария. Человек, которого, видимо, сбила машина, лежит на асфальте, дорожники поставили оградительные тумбы, возник затор; и вот, несмотря на эту самую жертву, лежащую на земле, кто-то из автомобилистов пытается протиснуться через ограждение, без очереди, рядом с лежащим, мешая врачам и милиционерам, прут и прут. Это не моя жизнь, не моя смерть, я еще готов погоревать, если так положено, над своими близкими, но коли не мое, то вперед, вперед.
