Так что Элли пришлось ехать в Токио, разбираться. Впрочем, знания теории работы передатчика от нее не потребовалось. Она включила рацию — и оказалось, что все в порядке, все работает. Дело было не в рации, а в радисте — он просто боялся выходить в эфир, так как в Токио действовали пеленгаторы. Радиста отправили в Союз, Элли вернулась в Шанхай.
А вскоре пришла беда. Однажды Яков, который к тому времени уже был ее мужем, принес домой пачку секретных документов и запер в сейф. Обычно он никогда не хранил дома подобные вещи, а тут почему-то сделал исключение. Вечером они пошли в гости — провожать товарища, уезжавшего в Москву. Расходились, как и полагалось по правилам конспирации, поодиночке. Элли пришла домой одна, стала ждать мужа, но в этот вечер он не пришел, и вообще он больше не вернулся домой. Вскоре она узнала, что Яков арестован. При нем не было его собственных документов, зато нашли несколько фальшивых паспортов. «Что же делать?! — мучительно думала Элли. — Если установят его личность и адрес, придут с обыском, найдут и эти документы» Если это случится, она не обольщалась по поводу приговора — в Китае в условиях военного времени это означало смертную казнь.
Яков Бронин утверждал, что он француз, только что приехал в Шанхай. Паспорта? Паспорта ему подложили. Его били в тюрьме, но он стоял на своем. Полиция опубликовала в газетах фотографию арестованного «мистера Х», как прозвали Бронина те же газетчики, но китайцы предпочитали держаться от своей полиции подальше, и никто его не опознал. Естественно, вся агентурная сеть была тут же оповещена и законсервирована, но что делать с содержимым сейфа? Элли сообщила в Центр, что на квартире остались секретные документы и попросила разрешения забрать их. Центр ответил запретом, но у отважной молодой женщины было свое мнение о том, что нужно делать. Она, все-таки, пошла домой. Ключей от сейфа у нее не было, но на помощь пришел их бой-слуга. Его приятель открыл сейф без малейшего труда. Всю ночь она жгла в камине компрометирующие документы.
Вскоре состоялся суд. Несмотря на то, что личность Бронина так и не установили, а обвинения были сомнительные, его приговорили к 15 годам тюрьмы и отправили в Ханькоу, тюрьма которого славилась особо тяжелыми условиями. Правда, просидел он всего два года. В 1937 году его обменяли на старшего сына Чан Кай-ши. Элли после суда вернулась в Союз. Как она вспоминает, на корабле она увидела почти всех своих знакомых, работавших в Китае, включая и того товарища из Коминтерна, которого они так невежливо вытеснили с насиженного места…
Коминтерн в Китае
О Коминтерне сейчас говорят и пишут мало. Между тем это была очень интересная структура, оказывавшая немалое влияние на ход событий в мире. По сути, это была хорошо законспирированная организация, занимавшаяся координацией деятельности компартий и беззастенчиво экспортировавшая революцию. Так сказать, устройство по «раздуванию мирового пожара». Кроме того, несмотря на категорическое запрещение сотрудничества советской разведки с коммунистическими партиями, на практике оно выполнялось только на низовом уровне. С руководящим аппаратом как компартий, так и Коминтерна разведка поддерживала связи, и они всегда были готов помочь. Наконец, Коминтерн поставлял разведке и превосходные кадры. В качестве примера можно привести того же Рихарда Зорге и саму героиню нашей книги Урсулу Кучински.
До 1927 года Отдел Международных связей Коминтерна, отвечавший за снабжение, связь и разведку, использовал для работы в Китае помощь советских дипломатических миссий. Однако налет полиции на советское посольство показал, что в Китае это прикрытие ненадежно, и ОМС стал работать сам по себе. Появились новые методы работы, больше соответствующие нелегальной деятельности, новые люди. В 1929 году шанхайское отделение возглавлял Абрамович, его жена Эльвира отвечала за связь и финансы. Хилари Нуленс, был, что называется, «человеком за все» — занимался организацией встреч, разъезжал по делам ОМС, переводил, был техническим секретарем Дальневосточного Бюро Коминтерна. В июле 1929 года Нуленс покинул Шанхай после ареста одного японского коммуниста, с которым он был тесно связан, но в марте 1930 года вернулся и возглавил деятельность ОМС в Шанхае. В июле к нему приехала жена с двухлетним сыном. Обязанности Нуленса состояли, в первую очередь, в поддержании связей между Исполкомом Коминтерна, Дальневосточным Бюро, компартией Китая, компартиями других стран Дальнего Востока — он связывал всех со всеми, обеспечивал обмен письмами, материалами, посылками. Занимался распределением денег, снимал дома и квартиры, обеспечивал адреса для прикрытия, абонентские ящики и т. п. — в общем, все, связанное с квартирами, финансированием, связью. Если бы Нуленс был арестован и заговорил, деятельность Коминтерна в Китае была бы уничтожена.
Кроме ОМС, существовало еще Дальневосточное бюро Коминтерна, которое осенью 1928 года было реорганизовано. «Оно состояло из немца Герхардта Эйслера, также известного как «Роберт», (которого мы еще не раз встретим на страницах этой книги — Авт.), Рыльского, также известного как «Остен», польского коммуниста (оба — политические представители Исполкома Коминтерна), представителя Коммунистического Интернационала молодежи Мэсси, также известного как «Бернс», и представителя Профинтерна Харди, также известного как «Джордж», с его женой. Кроме вышеперечисленных, американец Джим Дольсен, также известный как «Билли», был представителем МОПР. (Это «также известный как…» просто бесподобно! — Авт.).
Весной 1930 года Исполком Коминтерна решил усилить деятельность Дальневосточного Бюро в Шанхае. Вместо Мэсси, который покинул Шанхай в конце 1929 года, новым представителем КИМа в Шанхае был назначен Беспалов, также известный как «Вилли», летом 1930 года был также отозван Харди, а на его место Москва вначале прислала человека, чье подлинное имя неизвестно (его кодовое имя в Профинтерне — «Леон», а в Шанхае его называли Джеки), а затем — американца Стюарта, также известного как «Кеннеди», который прибыл в Шанхай вместе со своей женой Элис, также известной как «Дэйзи». Рыльский вернулся в Шанхай (после того, как побывал в Москве для доклада) вместе со своей женой, носившей фамилию Волынская (также известна как «Роза»), по всей вероятности, в октябре. Волынская стала техническим секретарем Дальневосточного Бюро. В Шанхай были также направлены три военных советника: этой группой руководил латвиец, которого называли Том, вторым был некий Малышев, также известный как «Клайнс», третий вскоре снова покинул Шанхай. Политический глава всего Бюро, Павел Миф, также известный как «Вильгельм», был направлен в Шанхай осенью 1930 года, вместе со своей женой. Эйслер покинул Шанхай в январе 1931 года.
