Петр Алексеевич печально взглянул на придворного и добавил:
— Был бы жив мой верный друг Лефорт, то убедился, насколько я был прав двадцать лет назад…
Посол Прокофий Возницын «в белых шубах на соболях»
Великое русское посольство, которое весной 1697 года выдвинулось в сторону западных границ, представляло собой длинную вереницу более тысячи подвод и саней. На них разместилось около трех сотен участников миссии: дипломаты, волонтеры, военные, переводчики, писари, священники, лекари, конюхи, повара и даже ремесленники.
Русские въезжали в европейские города «…столь пышно, как никогда и нигде того не случалось, — писал А. Н. Толстой. — Впереди поезда вели верховых лошадей под дорогими чепраками и попонами, за ними — прусские гвардейцы, пажи, кавалеры и рыцари. Оглушительно гремели русские трубачи. За ними шли тридцать волонтеров в зеленых кафтанах, шитых серебром. Верхами — посольские в малиновых кафтанах с золотыми гербами на груди и спине. В развалистой, кругом стеклянной карете ехали три посла — Лефорт, Головин и Возницын — в атласных белых шубах на соболях, с бриллиантовыми двуглавыми орлами на бобровых, как трубы, горлатных шапках. Сидели они, откинувшись, неподвижно, как истуканы, сверкая перстнями на пальцах и на концах тростей. За каретой — московские дворяне, надевшие на себя все, что было дорогого…».
В составе транспортных средств числился специальный обоз с русскими дарами, которыми предполагалось отблагодарить европейцев за прием и возможность получить новые знания. Только одни собольи шкурки на том обозе оценивались на огромную по тем временам сумму — около семидесяти тысяч рублей!..
Посетив ряд европейских стран, столь необычное посольство направилось к Австрии. Торжественный въезд Великого посольства в Вену был запланирован на середину июня 1698 года. Однако знаменательное событие отложили, вначале не называя конкретных сроков. В конечном итоге официальная аудиенция русской дипломатической миссии состоялась лишь спустя почти месяц. Причиной задержки австрийским дипломатам был назван… обоз с подарками! Он якобы застрял где-то на чешских дорогах, в районе Праги…
Когда глава Посольства Головин доложил о конфузе Петру Алексеевичу, тот неожиданно обрадовался.
— Замечательная новость! — весело воскликнул царь. — Пускай австрияки поволнуются. Им это на пользу — сговорчивей будут с нами против турков!
Резонное замечание дипломата Головина о том, что из-за этого может возникнуть международный скандал, не возымело на царя действия. Более того: Петр приказал придворному «найти» обоз только тогда, когда на это будет получено его личное царское разрешение.
Забеспокоились и в России, узнав, что Великое посольство вовремя не прибыло в Вену. Срочно были направлены гонцы по маршруту государева передвижения, а с ними — письма. Очевидно, Петр исправно получал все депеши, но почему-то не всегда отвечал на них, так как в одном из своих ответных посланий встревоженным царедворцам он объяснял причины молчания банальной отпиской о плохой работе местной почты: «…A буде думаете, что мы пропали, для того что почты отсюда задержались, — только, слава Богу, — у нас ни един человек не умер, все живы… Я не знаю, откуда на вас такой страх бабий… Пожалуй, не осердись: воистину от болезни сердца пишу… Мы отсель поедем на сей неделе в Вену… Там только и разговоров, что о нашей пропаже… Питер…»
«Их wirtschaft откладывается!..»
Узнав от Петра Алексеевича о конфузе с обозом, Франц Лефорт тоже оживился.
— Их Wirtschaft откладывается, наш маскарад начинается!.. — почти одновременно воскликнули друзья.
Под словом Wirtschaft подразумевался большой и необычный праздник, состоящий из ужина и костюмированного бала, который впоследствии, в июле 1698 года, все же устроил в честь Петра I австрийский император Леопольд I.
А пока… Пока «не найден» был царский обоз с подарками, друзья отправились в необычное путешествие по Праге с переодеваниями. Правда, чтобы не вызывать подозрений со стороны австрийских дипломатов, Петр периодически прерывал экскурсии и мчался во весь опор в Вену, где встречался в запланированное время с императором Леопольдом I в летнем дворце Фаворита, с императрицей Элеонорой-Магдалиной и императорскими принцессами, с наследником престола «римским королем» Иосифом и с важными австрийскими сановниками.
Но как только заканчивался официоз, он садился в карету и приказывал отвезти его в Прагу, где ждал своего друга и повелителя верный Франц Лефорт… Приятелям не впервой было, не забывая о государственных делах, наслаждаться всеми прелестями жизни! За время посольского турне по Европе у них уже имелся опыт исчезать с поля зрения официальных лиц и служб. Так, в Кёнигсберге Петр проигнорировал бесполезные, на его взгляд, приемы и переговоры с курфюрстом и отправился с Лефортом кататься на яхте по Фришгафу… А восхитительная Прага тем более заслуживала почтения и внимания Его Царского Величества…
Какое-то время ни Головин, ни Возницын, остававшиеся на хозяйстве в Петерсвальде, не придавали особого значения периодическим отлучкам Петра Алексеевича в обществе Франца Лефорта. Они знали о их давнишней дружбе, родстве душ и предполагали, что на этот раз Петр и Франц просто воспользовались вынужденной дипломатической паузой, чтобы побольше насладиться достопримечательностями великолепной Праги. Головин и сам несколько раз предпринимал непродолжительные вылазки, чтобы наведаться в полюбившийся ему город.
Беспокойство пришло после доклада секретного агента Тимохи, негласно приставленного к государю в целях его безопасности.
Слегка заикаясь от волнения, Тимоха сообщил начальству, что, когда государь с Францем Яковлевичем посещали только музеи и театры, бывали на лекциях в Пражском университете, он не беспокоился. Но сейчас они прибились к одной бродячей труппе чешских актерок и артистов, переодеваются в бутафорские костюмы и… актерствуют!.. То есть играют роли в комедиях…
«Слава Богу, что об этом агент узнал первым, — с облегчением подумал Головин. — Теперь главное — обезопасить царя… Но сделать надо хитро, чтобы не вызвать государева гнева… Уговоры и предупреждения не подействуют… Может, самому внезапно найти потерянный обоз?.. Да, пожалуй, это единственный выход. А может, сделать это чужими руками? Возницына, к примеру? Ведь он не в курсе нашего с Петром Алексеевичем разговора…»
