Что дал рейс «Челюскина» коллективу Ленинградской радиолаборатории?
Коротковолновый передатчик, построенный нами, показал себя неплохо. Вплоть до Новосибирских островов мы поддерживали прямую связь с любительскими радиостанциями Европейской территории страны. Потом она оборвалась - не имел передатчик волн короче 35 метров. Это позднее учли специалисты лаборатории: проектируя коротковолновые передатчики для линейных ледоколов, они расширили их диапазон и тем самым увеличили «дальнобойность».
Участие в рейсе «Челюскина» было исключительно полезным для коллектива лаборатории: по сути дела, впервые представителю разработчиков радиоаппаратуры для полярных станций, радиоцентров и судов представилась возможность своими глазами увидеть, в каких условиях она эксплуатируется, какой обмен должна обеспечивать. Возможность почувствовать напряженный ритм морской арктической навигации и до конца уверовать, что для успешного проведения морских операций на Севере и освоения Арктики в целом нужна надежная, работающая, как хорошие часы, радиосвязь.
Она была нужна для сбора метеорологических данных и сведений о льдах в морях Северного Ледовитого океана и в низовьях основных водных артерий Сибири и Дальнего Востока. Не будет этой информации - значит, не будет и синоптических и ледовых прогнозов для трассы Северного морского пути. Медленно, ощупью, не имея возможности взять радиопеленги, будут ползти по ней ледоколы и следующие за ними транспортные суда - и это не может не отразиться на объеме грузоперевозок. И, конечно, ни у кого не повернется язык сказать, что в арктических водах обеспечивается должная безопасность мореплавания.
Как управлять морскими перевозками, не имея информации о местонахождении и движении судов и ледоколов, о количестве оставшегося у них топлива и воды и обстановке в районе плавания, о грузах, доставленных судами в пункты назначения: когда, что, сколько выгружено, когда, что и сколько погружено? Такую информацию, естественно, могла дать только радиосвязь.
А безопасность полетов? Что может быть трагичнее, чем полет самолета без радиосвязи над арктическими просторами? Ведь не знают летчики, прилетевшие к закрытому туманом конечному пункту маршрута, что в каких-нибудь ста километрах их ждет запасной аэродром и что там тумана нет. Они будут кружить над пеленой тумана и ждать, пока он рассеется, могут и улететь от аэродрома, и не в том направлении, где погода благоприятствует посадке. И когда подойдет к концу горючее, на последних килограммах бензина они пойдут на вынужденную посадку, а она может быть и неудачной…
И, наконец, такая важнейшая задача, как обеспечение партийного и государственного руководства на огромной территории, примыкающей к арктическим морям. Излишне говорить, что в полной мере она могла быть решена лишь при наличии радиосвязи.
Что людям, работающим в Арктике, и людям, планирующим и организующим эти работы, такая связь нужна, как воздух, было абсолютно ясно. Но когда занялись этим вопросом вплотную, всерьез, ясно стало и то, что связь - дело не простое, так, между прочим, его не наладить - нужны средства, и значительные, и люди. Что каждую вновь создаваемую полярную станцию (а их должно быть немало!) следует оснастить как средневолновой, так и коротковолновой аппаратурой, в состав которой должны входить достаточно дальнобойные передатчики. Что такую аппаратуру следует установить и на ранее созданных полярных станциях и что кроме всего этого на трассе нужны достаточно мощные многоканальные радиоцентры, способные одновременно вести связь с Москвой, между собой, с полярными станциями, судами и самолетами. Таким, в общих чертах, представлялось в те годы место радиосвязи и ее роль в огромном комплексе работ по освоению Арктики, начатых в годы Советской власти. Связь всегда была передним краем этих работ.
Мы строим «Дрейф»
…Проектирование радиостанции для первой научной дрейфующей станции продолжалось. Представитель заказчика появился в нашей лаборатории в начале марта. Это был Иван Дмитриевич Папанин.
* * *
Я впервые встретился с ним в 1931 году. Как я уже говорил, летом того года у Земли Франца-Иосифа состоялась встреча дирижабля «Граф Цеппелин» и ледокола «Малыгин» для обмена почтой. Проводил эту «операцию» Иван Дмитриевич, ведавший на ледоколе почтовой службой. Обменявшись почтой, ледокол и дирижабль разошлись в разные стороны: «Граф Цеппелин» продолжил свой полет к Северной Земле, а «Малыгин» направился в Архангельск.
Я подсел на ледокол в Белушьей губе: неоднократно подводивший нашу геологическую экспедицию изношенный движок радиостанции вышел из строя и мое дальнейшее пребывание там не имело смысла.
На «Малыгине» было несколько иностранцев и среди них Умберто Нобиле, конструктор и командир печально известного дирижабля «Италия» - невысокий красивый человек с грустной, какой-то даже беспомощной улыбкой. Запомнилось: с увлечением и незаурядным мастерством он показывал в кают-компании карточные фокусы.
Недавно мне довелось прочесть книгу У. Нобиле «Красная палатка». Удивительно приятно было читать строки, где итальянец делится своими впечатлениями о Папанине, с которым он впервые встретился на том же «Малыгине»: «В этом крепком, коренастом, приземистом человеке сочетались бычья сила и удивительная мягкость… Всегда веселый, с открытым, пышущим здоровьем лицом, на котором светились живые глаза, он был для всех, добрым товарищем».
Памятен мне этот короткий рейс и первой встречей с Николаем Афанасьевичем Байкузовым, активнейшим московским радиолюбителем-коротковолновиком. Он был одним из радистов «Малыгина» и настойчиво добивался прямой радиосвязи с Москвой на коротких волнах посредством специально изготовленной им для этого рейса аппаратуры. Пройдут годы, и этот талантливый инженер, влюбленный в свою редкую еще тогда профессию, станет генерал-майором.
* * *
Папанин ко времени описываемых событий был уже опытным полярникам. В недалеком прошлом он возглавлял коллективы крупных полярных станций в бухте Тихой на Земле Франца-Иосифа и на мысе Челюскин. Он рассказал нам, что правительство одобрило план создания дрейфующей станции в центре Арктики и что определился состав ее: начальником экспедиции назначен он, Папанин, радистом - Эрнст Теодорович Кренкель, науку же будут представлять магнитолог-астроном Евгений Константинович Федоров и гидробиолог Петр Петрович Ширшов.
