Как выход, нужен был больничный лист. Побежал к зубному врачу:
– Срочно рви зуб!
– Так он же у тебя здоровый.
– Рви, я заплачу.
Подвязавши платком челюсть, уже натурально охая и ахая, пошел на аэродром, а часовой его не пускает и всё закрыто.
– ВЫХОДНОЙ сегодня, товарищ младший лейтенант.
Тогда же, во время войны, колоссальным дефицитом была соль.
Узнав, что где-то в Оренбургской, тогда Чкаловской области, есть соляные карьеры, он узнал координаты, и после того, как отвёз на своём "ПО-2 " -"Кукурузнике" почту, на обратном пути отклонился от маршрута, рискуя уже за дело попасть под трибунал. С трудом найдя какую-то гору, приземлился, подрулил, взял подготовленные заранее мешок и лопату, и пошёл к горе. Гора была блестящая и высокая. По его рассказу- такая высокая, что поднимешь голову- шапка падает.
Лизнул. Соль! Но взять её было невозможно. Уж шибко твёрдая была гора. Взявши в самолёте какой-то инструмент наковырял с полкило соли, и улетел на базу, уже вечерело. Потом на несколько дней был отстранён за "вынужденную посадку" от полётов. Писал рапорта. А писать он не любил страшно. Жора, так его все называли, сам признавался, что ему легче яму в два метра выкопать, чем написать страничку. А яму, он добавлял, для того, кто меня писать заставляет.
Поэтому, когда надо ему было что-то писать, за него писал кто-то, чаще всего спортсмен. В общем, не получилось у "Жоры" разбогатеть.
Эти байки он сам мне рассказывал, поэтому ручаюсь за их
"достоверность".
А вот то, что он, работая в Кировограде, оформил себе лётную пенсию в Знаменке, он не распространялся до тех пор, пока его не разоблачили.. Обошлось, кажется, без суда, но всю полученную сумму пришлось возвращать.
О приключениях Курылёва, можно говорить без конца, но я ещё остановлюсь только на некоторых.
Лётчик на самолётё ПО-2 он был замечательный. Помню, за ним был закреплён самолёт серебристого цвета, или как сейчас говорят,
"металик" за N 10. Так он в отсутствие начальства любил даже лихачить. Прекрасно чувствуя самолёт, на взлёте, сразу же после отрыва колёс от земли, закладывал вираж, чуть ли не касаясь крылом земли, и уходил в небо. Красивое, чёрт возьми, было зрелище. А однажды, на площадке вне аэродрома, один из лётчиков совершил грубую посадку. Самолёты были старыё. и от такой посадки отвалилось крыло.
Так Курылёв привязал крыло проволокой (ПО-2!!!), и километров 20 летел до своего аэродрома.
Но вот аэроклуб получил новую технику: самолёт ЯК-12! На борт брали сразу троих парашютистов. КЛАСС! Но тут Жору ждало разочарование. Если ПО- 2 не имел никакой связи с землёй, и пилот в нём был сам себе хозяин, или, как говорил Жора, Бог, царь и вышкварка в масле, то в ЯК-12 стояла радиостанция и надо было поддерживать постоянную связь с землёй. ВОТ ЭТО ЕМУ СТРАШНО МЕШАЛО.
Он нервничал, из-за этого ничего не мог разобрать, и если с ним летели опытные спортсмены, снимал шлемофон и говорил: "Возьми эту говорящую шапку, и скажи мне, что они там говорят."
После выхода на пенсию Георгий Николаевич переехал жить куда-то под Киев, и связь с ним, практически, была утеряна.
Говорили, что он устроился работать кассиром в каком-то совхозе, получил в банке деньги, вёз их в совхоз, на него напали бандиты, избили, забрали деньги, и он вскорости умер.
Начальником штаба в аэроклубе был человек с интересной фамилией -
Зюзя. Он имел Республиканскую категорию спортивного судьи и возглавил судейство, когда Банников собрался бить мировой рекорд на точность приземления с высоты, насколько я помню, 1000 метров. П.А. находился тогда в прекрасной спортивной форме, был членом сборной команды СССР, и к неудовольствию спортсменов больше отсутствовал в клубе, чем присутствовал, а его присутствие нужно нам было для повышения своего мастерства, так как передача опыта, это очень много значит. Я только начал осваивать свободное падение, и приставал к
П.А. с расспросами, а главное, просил инструкторов поднимать меня всё выше для выполнения всё больших задержек в раскрытии парашюта.
Мне нравилось выйти на крыло самолёта, немного наклониться и прыгнуть, оттолкнувшись ногами, чуть вверх под углом градусов 30, разбросать руки и ноги в стороны, лечь на поток воздуха, набегающий снизу и чувствовать не падение, а полёт. Вначале, когда скорость маленькая, тебя может непроизвольно чуть повернуть, но с нарастанием скорости ладони становятся рулями, и чуть поворачивая их, можно удерживаться в нужном направлении. А самолёты ПО-2 очень медленно набирали высоту. Так, для подъёма на высоту 2200 метров, необходимую для совершения свободного падения в 30 секунд, этому самолёту требовалось полчаса. А кроме меня прыжок ожидали ещё спортсмены и перворазники, и стартовое время было ограничено. После нас начинали летать планеристы или курсанты лётчики. На меня бурчали, но я видел, что моя жажда прыгать им нравилась. Но тем не менее прыжок с задержкой на 30 секунд я выполнил только на 49 прыжке перед самыми республиканскими соревнованиями в 1955 году.
Но вернёмся к рекордной попытке Банникова.
Тогда были только два типа парашютов, ПД-47 (парашют десантный), парашют с квадратным куполом, со стягивающимся с купола чехлом, и, использующийся для прыжков с задержкой раскрытия, а также парашют
ПТ-1 (парашют тренировочный) с круглым шёлковым куполом, который применялся для прыжков на точность приземления.
Отсутствие чехла на куполе делало этот парашют не совсем безопасным. Поток воздуха от винта самолёта несколько закручен и не совсем предсказуем. При раскрытии купола рядом с самолётом его завихрением от винта может несимметрично начать раскрывать, из-за чего стропы раньше выходят из специальных сот на ранце и могут перехлестнуть купол, сделав его неуправляемым или "схватить" парашютиста за ноги, если он будет значительно наклонён вперёд. Вот это и произошло в тот день с Банниковым во втором прыжке. Первый прыжок П.А. выполнил идеально. Круглый купол парашюта можно заставить быть управляемым, если подтянуть за лямки одну из групп строп, чем создастся наклон купола, и он как бы заскользит по воздуху, как скользит листок бумаги. Но листок бумаги начинает переворачиваться, а купол начинает крутиться и раскачиваться и нужно перехватывать лямки, что бы сохранить нужное направление. Скажу только, что нужно иметь достаточно сил, опыта и мастерства, чтобы всё это выполнять чётко. Купол можно раскачать так, что на приземлении можно больно удариться о землю (тогда не делали мягких оснований для приземления) и получить серьёзную травму. Банников прекрасно владел этим искусством, погода была тихая, ветерок не больше трёх метров в секунду, и он сразу после отделения от самолёта, как привязанный к невидимой нити, присоединенной к центру круга, опускался на землю. Мне не раз приходилось наблюдать за установлением рекордов в различных видах спорта и это всегда вызывает восхищение работой настоящего мастера. Смею всех заверить, что лёгких рекордов не бывает, бывают фальшивые, но это не сегодняшняя тема. Банников снижался плавно, купол не раскачивался и приземление было достойным всего прыжка. Во первых, П.А. приземлился, как всегда, на ноги, с артистизмом. Сравните приземление гимнастов после работы на снарядах. У одних приземление не получается на ноги, у других получается, но с какой-то натугой, а третьи становятся на ноги с лёгкостью, как это делают цирковые акробаты: "Але оп!", – и аплодисменты. Я знаю, что Банников будет смеяться над моими сравнениями (эту книжку я пошлю ему первому), но я рассказываю о своих ощущениях и говорю правду.
