Народное восстание 1 марта было тщательно запланировано и подготовлено. При этом ведущую роль сыграли следователи религии чхондогё, христиане, буддисты и другие служители культа, патриотически настроенные учителя и учащиеся.
Национальный дух корейского народа непоколебимо наследовался и непрерывно развивался в процессе переворота года Кабсин, движения, проведенного под девизом «заниматься правильной политикой и не дать себя перехитрить», крестьянской войны года Кабо, патриотического культпросвещения и борьбы Армии справедливости. Наконец-то дух народного возмущения извергнулся, как лава вулкана, из своих недр и обернулся в мощный клич «За суверенитет и независимость!»
1 марта. В Пхеньяне в 12 часов дня колокольный звон стал сигналом к народным выступлениям. На спортивную площадь Сундокской женской школы, расположенной на холме Чандэ, хлынули тысячи учащейся молодежи и жителей города. На митинге была зачитана «Декларация о независимости» и Корея торжественно объявлена как независимое государство. Воодушевленные этим событием демонстранты могучими волнами вышли на улицы, скандируя лозунги: «Да здравствует независимость Кореи!», «Убирайтесь вон, японцы и японские войска!» К демонстрантам присоединились десятки тысяч жителей города.
Жители деревень Мангендэ и Чхильгор тоже направились в город, выстроившись в колонны. И мы, позавтракав на рассвете пораньше, всей семьей вышли на демонстрацию, вместе со всеми провозглашая: «Да здравствует независимость!» Вначале тронулось в путь нас немного, всего несколько сот человек, а потом все прибавлялось и прибавлялось, и стало нас несколько тысяч. Прогремел барабанный бой, громко прозвенели гонги, и массы лавою хлынули в сторону старинных каменных ворот Потхон, скандируя «Да здравствует независимость Кореи!»
В то время мне шел седьмой год. Я шагал в изношенных соломенных лаптях и, двигаясь в таком густом потоке людей, кричал «Ура!» Так вместе со всеми и добрался до заветных исторических ворот. Конечно, не успевая за взрослыми, не мог шагать с ними в ногу. Они держали очень скорый марш, спеша поскорее войти в город. Иногда мне приходилось бежать даже босиком. Взяв в руки лапти, которые стали мне обузой, рванью своей болтаясь на ногах, тороплюсь вперед вместе со всеми.
Взрослые не перестают кричать: «Да здравствует независимость!», и я присоединяю свой голосок к их могучему гулу.
Враги выгнали на мирных демонстрантов конную полицию и даже дюжих молодчиков в мундирах. Они бряцали саблями и беспощадно стреляли. Много, много людей погибло тогда.
Но бесстрашные демонстранты и голыми руками бились с противником. А перед самыми воротами Потхон разгорелась жаркая рукопашная схватка…
Да, этот день никак не забыть. Тут я впервые на своем роду увидел, как убивает человек человека, стал впервые очевидцем кровопролития наших соотечественников. Вот тогда-то мое юное сердце и закипело неугасимым гневом против извергов.
Солнце садилось, на землю легли сумерки. Жители родного села поднялись на сопку Манген. В их руках гордо горели факелы. Трубили трубы, били барабаны, гремели жестяные баки, и кругом гремело: «Да здравствует независимость!»
Борьба эта продолжалась, не смолкая, несколько дней. И мы с тетенькою Хен Бок, сестрою отца, подымались вслед за матерью на сопку Манген, кричали «Ура!» и уж поздно ночью спускались в село. Мать тут все время была в хлопотах — носила на горку питьевую воду сельчанам, приносила кострику конопли на факелы.
А в Сеуле к демонстрантам присоединились даже крестьяне из провинций, приехавшие в столицу на похороны императора Кочжона. Сотни тысяч человек, исполненные твердой воли борьбы за свою свободу, решительно влились тогда в эту демонстрацию.
На подавление такой демонстрации тогда пустилось все. Генерал-губернатор Хасегава поднял на ноги даже солдат 20-й дивизии, дислоцированной в Рёнсане. Головорезы палили по демонстрантам из оружия, били их штыками, кололи направо и налево, зверски убивали этих мирных и безоружных людей. Улицы Сеула утонули в море крови.
Но манифестанты не сдавались. Падал первый ряд, за ним выступал второй, а за вторым — третий, четвертый…
И в других районах страны сопротивление оккупантам росло. Кровь лилась рекой, но люди героически сражались с ненавистным врагом, по-звериному лютым, не боясь ни штыков, ни пуль.
Одна юная школьница держала государственный флажок в правой руке, палач подлетел и отрубил ей эту руку. Она подхватила флажок левой рукою, и когда людоеды отрубили ей и эту руку, она не остановилась и продолжала кричать им в лицо: «Да здравствует независимость Кореи!» Кричала, пока у нее не иссякли силы, и она не могла больше двигаться вперед. Это ввергло в страх японскую полицию и войска.
Могучие волны восстания, начатого демонстрациями в Сеуле и Пхеньяне, к середине марта охватили всю страну, все ее 13 провинций, распространились даже в Маньчжурию, Шанхай, Приморье, на Гавайи и в другие регионы мира, где проживают корейцы. Восстание приобрело размах общенационального сопротивления. В то время корейцы, сохранившие национальную совесть, все приняли участие в этом восстании, независимо от различий в профессиях, вероисповеданиях, от пола и возраста.
На демонстрации вышли даже женщины из домов простолюдинов, которым запрещали в то время даже выходить из дому законы феодальной морали. В строю демонстрантов были и кисэны (женщина в старой Корее, прислуживавшая мужчинам на Пирах и развлекавшая их пением и танцами — ред.), считавшиеся самыми униженными и презренными людьми в обществе.
И еще месяц-два после восстания вся страна сотрясалась возгласами «Да здравствует независимость!» Прошла весна, вступало в свои права лето, и пульс этого могучего движения начал утихать.
Многие люди надеялись, что враги изменят свои амбиции и уйдут из Кореи, если народ, воспрянув духом, месяцами будет кричать «Ура!» Но это была мечта несбыточная, было ясно, что сопротивление даже такой остроты не вынудит японских империалистов добровольно покинуть порабощенную ими корейскую землю.
Заглянем в историю. Чтобы проглотить Корею, Япония уже три раза разыгрывала крупные войны. Еще 400 лет назад Като Киёмаса и Кониси Юкинага, подручные Тоётоми Хидэёси, зажгли пожар войны на корейской земле, подняв на ноги самурайские полчища численностью в сотни тысяч головорезов. В истории это назвали «Имчжинским самурайским нашествием».
В середине XIX века Япония встала на путь реформ, осуществив так называемую «реставрацию Мэйдзи». В то время среди правящих кругов Японии первой прозвучала пресловутая «концепция о покорении Кореи». Это была агрессивная доктрина милитаристских группировок Японии, суть которой — вооруженными силами покорить Корею во имя процветания Японии и могущества императорского государства.
