«Орион-2»: Разворачиваемся в зону торможения.
«Орион-1»: Двигатель отработал четырнадцать секунд в зоне торможения. Скорость — пять метров в секунду.
«Заря»: Принято.
«Орион-1»: Боковая — порядка пяти сотых градуса в секунду.
«Заря»: Принято.
«Орион-1»: Скорость — пять, дальность — тысяча шестьсот метров.
«Заря»: Подтверждаем...
«Днепр-1»: Наблюдаем вас, «Орионы»! Дальность — сто шестьдесят метров, скорость — ноль шесть метра в секунду, боковые — порядка ноль три.
«Орион-1»: Дальность — сто, скорость — ноль пятьдесят пять, боковые — порядка ноль три.
«Заря»: «Орион», как наблюдаешь огни относительно перекрестия?
«Орион-1»: Огни на клетку выше перекрестия. Нижний огонь даже меньше.
«Заря»: Все идет нормально. Дальность — восемьдесят шесть метров. Идете без крена. Все отлично.
«Орион-1»: Вот сейчас видим хорошо! Огни на клетку левее перекрестия, на полклетки выше. Дальность — пятьдесят, скорость — ноль пять.
«3аря»: Принято.
«Орион-2»: Хорошо наблюдаем! Выбрали широкий объектив.
«Заря»: Дальность — тридцать.
«Орион-2»: Все данные станции в норме, корабля — тоже.
«Заря»: «Днепры»! Как наблюдаете «Орионы»?
«Днепр-2»: Хорошо наблюдаем. Без замечаний.
«Заря»: Принято. Дальность — пятнадцать метров! Наблюдаем работу двигателей.
«Днепр-1»: Погасили боковые. Ждем касания. Касание!
«Заря»: Принято.
«Орион-1»: На борту порядок.
«Днепр-1»: У нас тоже.
«Заря»: Принято.
«Орион-2»: Контролируем давление в СА и БО. Без изменений.
«Заря»: Принято. Запас у вас, «Орионы», остался — девяносто три килограмма. Хорошо, что экономили.
«Орион-1»: Старались. Поздравляем! Идет выравнивание.
«Заря»: Мы тоже его наблюдаем по телевидению.
«Орион-1»: Горит транспарант: «Состыкованы электроразъемы».
«Заря»: Принято.
«Орион-2»: Прошло шесть минут тридцать девять секунд.
«Заря»: Процесс идет нормально...
«Заря-19»: От имени всего коллектива поздравляем вас с успешным завершением этой сложной и ответственной операции. Здесь много гостей, много специалистов. От их имени я хочу поздравить вас и пожелать вам успешной работы уже в составе комплекса!
«Орион-1»: Мы вас тоже поздравляем с отличной, четкой работой. Приятно было работать! Желаем дальнейших успехов.
«Днепр-2»: И мы вас поздравляем!
«Заря-19»: Спасибо, «Днепры».
«Днепр-2»: Желаем дальнейших успехов!
«Заря-19»: Вся дальнейшая работа — строго по программе, без всяких отклонений и добавлений...
Нужно самому стартовать на вибрирующей от преодоления земного притяжения ракете, ощутить беспредельность пространства вокруг исчезающе малой песчинки корабля, увидеть мириады ярчайших звезд в холодной черноте космоса и, наконец, найти в этом океане другую рукотворную песчинку — орбитальную станцию, чтобы понять, какое это ни с чем не сравнимое событие — стыковка на околоземной орбите с обитаемым космическим аппаратом! Стоит ли говорить, как не терпится космонавтам преодолеть после этого еще одну преграду — открыть переходные люки! Но инструкция строга: она не предусматривает поправок на эмоции, на такое естественное желание поскорее встретиться с товарищами. Она требует тщательно проверить герметичность стыка между кораблем и станцией, и, больше того, после непременно надо доложить «в сеансе связи на Землю о готовности к открытию люков». Лишь когда Центр все проанализирует — и ни минутой раньше,— будет получено разрешение открыть люки.
Что ж, инструкция жесткая, но справедливая, и составлена она разработчиками систем, опытнейшими специалистами для нашего же блага. Отступишь от нее — накажешь себя: в лучшем случае придется все проделывать заново, в худшем — сорвешь ответственную операцию.
С «Днепрами» у нас после стыковки прямая проводная связь. Но и без нее уже слышны сквозь закрытые люки голоса Леонида Попова и Валерия Рюмина:
— Как долетели?.. Давайте скорее! Мы уже вас заждались!
Громко объяснили: скорее никак не получается. Но Рюмин неумолим:
— Вот и жди вас тут почти два месяца! Кончайте время тянуть! Открывайте люки! Наконец слышим с Земли:
— В два часа одну минуту московского времени можно открывать люк вашего корабля, выровнять давление и только после этого открыть люк со стороны станции.
Поплыли в орбитальный отсек. Начинаю открывать люк. Снял замки со стопора, быстро проделал все другие давно отработанные операции, взялся за ручки, тяну на себя. О, ужас! Люк не поддается!..
Спокойно, без паники! В сумке с инструментами у нас есть специальное приспособление — оно похоже на длинную отвертку — на такой вот случай. Нет, и инструмент не помогает!..
Видно, уплотнительная резинка спеклась в космосе. Держит ее и внутреннее давление, и люк никак не поддается нашим усилиям. Ковыряемся минут десять: сначала я прыгаю, рывком дергаю за ручку, потом мне помогает Берци — все напрасно! Ничего не выходит...
За неподатливым люком голос Рюмина:
— Что там у вас?
— Люк не открывается! Не хватает у нас силенок, уплотнение присосалось!
Валерий объясняет, что, оказывается, и у них такое же случилось. И они намаялись, прежде чем открыли люк.
Значит, дорога проторена, метод есть: надо дергать изо всех сил. Так и поступаем и сразу же чувствуем, какая это ненадежная штука — невесомость, безопорное пространство! Меня тянет в сторону люка, ну а люк вроде бы должен по закону противодействия податься на меня. К противоборству с ним подключается и Берци. Посмотреть на нас со стороны, забавное должно быть зрелище...
И вдруг люк отошел — образовалась щель!
Кричим:
— Ребята! Все нормально! Открыли! Открыли мы люк!
Чувство такое, будто проделали ответственейшую операцию, а одолели всего-навсего какую-то резинку!
Открываю люк полностью. Из пространства, которое только что было «наполнено» космическим вакуумом, тянет каким-то особым запахом. Гарью, что ли?
— Берци! Хочешь знать, как пахнет космос? Он подплывает поближе:
— Да, действительно, очень своеобразный запах! Мне показалось даже, что Берци от этого стало не по себе,— и он поспешил удалиться. А пахли так элементы конструкции, которые побывали в открытом космосе, и в частности резина, так долго не пускавшая нас к товарищам, на станцию.
