Каратели двинулись с севера на юг. Уездные и районные партийные работники Циньюаня, Тайгу, Сюйгоу и других уездных городов, народное ополчение, партизанские отряды в организованном порядке временно перебазировались в уезд Вэньшуй. Но 8 декабря вражеские войска просочились и туда, не допустив революционные части закрепиться в этом районе. От восточного берега Фэньхэ до подножия Сишаньских гор, по фронту шириной в пятьдесят ли, враг задумал прочесать чуть ли не все деревни Вэньшуя.
Повсюду солдаты Янь Си-шаня хватали, допрашивали, избивали, вешали людей, чинили разбой… Равнина стонала. Вылезли из своих нор тайные чанкайшистские агенты. Расправили крылья бывшие в сговоре с ними помещики. Эти совы, живые трупы, вылезли из своих гнезд и стали запугивать крестьян.
Семидесятилетний помещик из деревни Наньхуцзябао, у которого все зубы давно выпали, снова вырядился, влез на тощую лошадь, прицепил старое ружье и хриплым голосом с утра до ночи вопил: «Есть Коммунистическая партия — нет меня! Есть я — нет Коммунистической партии!»
Помещик Люй Дэ-фан из деревни Дасян, с которым крестьяне рассчитались по заслугам, тоже воспрянул духом. Его старший брат Люй Шань-цин стал секретарем чанкайшистского «Союза молодежи трех принципов» в Вэньшуе. В годы антияпонской войны Люй Шань-цин вербовал единомышленников в соседних деревнях для подрыва деятельности демократических властей по организации сопротивления Японии. В 1944 году народное правительство арестовало трех его подручных. После капитуляции Японии крестьяне Дасяна расправились с его братом — жадным помещиком Люй Дэ-фаном; они в мае 1946 года, во время аграрной реформы, конфисковали всю его землю. Поэтому, как только началось наступление карателей, Люй Дэ-фан связался с войсками Янь Си-шаня, принял командование над отрядами «Самообороны и мести» и стал убивать крестьян. Бандиты требовали, чтобы деревенские активисты и революционные работники сами пришли с повинной. «Не выполнившим приказа — рубить головы, нечего церемониться!»-приказал Люй Дэ-фан.
Некоторые представители народной власти в деревнях, активисты и коммунисты в разное время организованно покинули деревни. Другие товарищи, объединившись в вооруженные отряды, ночью жили в степи. Их мучил голод и холод, но они упорно сражались с врагом на равнине Вэньшуя; часть товарищей вместе с руководящими органами перебазировалась на запад, в горы. Немало коммунистов по указанию руководства осталось в деревнях, ушло в подполье и продолжало борьбу.
Впрочем, не все смогли вырваться из вражеского кольца. Тогда ушедшие вперед, несмотря на смертельную опасность, возвращались, находили оставшихся и вместе с ними пробивались в горы. Были случаи и полной потери связи.
Бóльшая часть активистов и коммунистов Юньчжоуси по разработанному плану перебазировалась в горы. Лю Ху-лань потеряла связь с Люй Сюе-мэй, которая в начале карательного похода яньсишаньцев вела работу в другой деревне. После тщетных попыток вырваться из окружения она была вынуждена остаться в деревне.
Ночью Лю Ху-лань отправила из Юнь-чжоуси последних активистов. Когда все кончилось благополучно, она облегченно вздохнула, точно с ее плеч сняли огромную тяжесть. Сама она не уходила, не имея на это указаний. Перейти в подполье и продолжать борьбу или же покинуть деревню? Самой решить такой вопрос нелегко. Единственное, что ей оставалось, — ждать своего руководителя Люй Сюе-мэй. Поэтому, отправляя активистов, она наказывала им во что бы то ни стало разыскать Люй Сюе-мэй, рассказать ей про обстановку и передать всего два слова: «Держусь! Жду!»
Лю Ху-лань отлично понимала, что не принадлежит себе; ведь она коммунистка. Разве можно в такое суровое время бросить работу, отступить, дезертировать? Это было бы величайшим позором. Ее долг — служить партии, служить крестьянам Юньчжоуси. Она обязана ждать приказа от партийной организации, и она будет ждать.
Что ей прикажут? Уйти в горы или остаться в деревне? Почти все активисты ушли, в деревне работать, в сущности, некому. Остаться — почетная задача. Лю Ху-лань волновалась. А вдруг распоряжение Люй Сюе-мэй не дойдет до нее? Как тогда самой, без чьей-либо помощи, разобраться в этой сложной обстановке? Не наделать бы ошибок!
Каждую ночь, заслышав стук в дверь, Лю Ху-лань вздрагивала, сердце ее учащенно билось, в голове мелькала мысль: от Люй Сюе-мэй? Или, может быть, яньсишаньцы ворвались в деревню? Лю Ху-лань решила держаться до конца.
В это время горящий местью помещик Люй Дэ-фан вспомнил о деревне Юньчжоуси, этом «маленьком Яньане», лежащем в пяти ли от Дасяна.
26 декабря Люй Дэ-фан с отрядом яньсишаньцев явился в Юньчжоуси. Лю Ху-лань спряталась. Со всех улиц и переулков яньсишаньцы сгоняли народ на площадь, где Люй Дэ-фан намеревался читать свои «наставления». Разъяренный помещик потребовал, чтобы все представители народной власти в деревне явились с повинной. В случае неявки, грозил он, они будут схвачены и обезглавлены. В «подкрепление» угрозы бандиты сожгли дом начальника района Чэнь Дэ-чжао. Столб огня взвился в небо. Крестьяне крепко-накрепко запомнили это новое злодеяние. Закончив свое «дело», яньсишаньцы вернулись а Дасян.
Лю Ху-лань вышла из убежища. Наступили очень напряженные дни.
Однажды ночью в Юньчжоуси тайно проник со своим отрядом начальник района Чэнь Дэ-чжао. Бойцы установили пулеметы и выставили часовых. Осунувшиеся, с замерзшими, покрасневшими лицами, с глазами, засыпанными песком, входили двадцать три бойца в дом пожилой сестры Чэня. Дорогие, родные люди! Из глаз женщины неудержимо текли слезы, и она до боли стиснула зубы, чтобы овладеть собой. Ей хотелось рассказать Дэ-чжао, как яньсишаньцы сожгли его дом, но брат остановил ее: «После!» — и стал отдавать необходимые распоряжения. Он срочно послал человека за Лю Ху-лань и Цзинь-сянь и приказал им, не дожидаясь рассвета, покинуть деревню.
В полночь Лю Ху-лань услыхала, что явились для связи какие-то товарищи. Она вскочила:
— Люй Сюе-мэй? Пришла Люй Сюе-мэй?
Нет, это была не Люй Сюе-мэй, перед ней стоял начальник района! Лю Ху-лань схватила его руку, от радостного волнения не находя слов… В домике сестры Чэня она осмотрелась: в комнате на кане, пользуясь коротким отдыхом, вповалку сладко спали бойцы, но ни один не выпускал из рук винтовки. Уже много дней Лю Ху-лань ощущала одиночество — не было рядом товарищей. Но сейчас неожиданно явились близкие люди с оружием в руках защитить ее, их не страшила смерть, они пришли, чтобы увести ее от опасности. Горячая благодарность переполнила сердце Лю Ху-лань…
Вместе с тем она беспокоилась за свою руководительницу, так как Чэнь сказал, что не видел Люй Сюе-мэй с начала карательного похода Янь Си-шаня. Он сказал, что ожидать Люй Сюе-мэй больше нельзя, надо немедленно уходить.
