Днем возил Долли к врачам с еще не готовой гистологией, она повеселела, рана у нее вроде бы заживает, хотя она все время пытается еще погрызть. Вчера по телевидению передавали о еще одном пожаре в институте.
23 января, пятница. Рабочий день пришлось начать на два часа раньше. Поехал на телестудию, кажется, ТНТ, где был эфир «с интересными людьми». Я уже давно работаю с телевидением, стреляя как бы наугад, что-то им говорю, говорю — а потом они выхватывают две не главных для меня фразы, вырезают всё остальное и дают в эфир. Как часто посещало оно меня в начале перестройки, когда я вёл «Добрый вечер, Москва!». Речь, конечно, идет не о той огромной популярности, которую дает телевидение, а о напряженности всех сил, о чувстве виртуозного экспромта. Сидел минут сорок, допрашивали двое каких-то ребят, Роман и Женя, вопросы у них были уже заготовлены. Я впервые увидел телесуфлера, когда над камерой эти самые вопросы высвечиваются на экране. Вот тут и понимаешь наших умных ведущих, говорящих без запиночки. Вопросы были об образовании, о стихах, даже о русском фашизме. Какая-то пожилая женщина начала читать мне по телефону стихи, требуя сказать — куда их деть и как за них что-то получить.
Днем пришло письмо от Галии Ахметовой, которая пишет о моих «Дневниках», о московских впечатлениям и о том, что сама также принялась за писание дневника. «Пишу я настоящий дневник только с 18 июня прошлого года. Решение пришло после раздумья над Вашим «Дневником». Она пишет о положении дел с культурой у них в провинции. Это ведь Чита, город, из которого вышло в свое время довольно много интеллигентов. «Завтра собираюсь в библиотеку, чтобы прочитать «Литературную газету» и «Литературную Россию». «Литературная газета» уже год не поступает у нас в розничную продажу». И вот еще абзац из её письма: «В провинции вообще никто не знает современной литературы — откуда нам знать литературные новинки, если хороших книг и хороших газет нет в продаже, если многие журналы недоступны? У нас ведь даже канала «Культура» нет». Размышления Ахматовой иногда совпадают с моими. Галя рассказывает о том, что в один из экзаменационных дней абитуриенты писали диктант по Ал. Меню. Меня оставляю на ее совести. «Текст плотный. Но абитуриенты не представили его глубины в должной мере, потому что не знали многих слов, а следовательно, написать их правильно не сумели». И последнее мое с Галей совпадение. Она пишет, что купила перед отъездом из Москвы книжку П. Коэльо «Одиннадцать минут»: «И в середине чтения я поняла замысел и расстроилась, потому что это Акунин в бразильском варианте». Вообще, интересное письмо, хотя и таит в себе одну определенную опасность, и в большую, кроме вежливой, переписку я с Галей вступать не стану.
Днем был небольшой закусон по поводу последнего экзамена Маши Царевой. У нас вообще в институте последнее время всё какие-то маленькие праздники. Но, видимо, это на благо — разговоры, мечты держат всех в тонусе. Вечером ездил в «Сатирикон» на «Доходное место» по Островскому. Островский — совершенно беспроигрышный писатель. Получится ли, не получится спектакль — зритель все равно с упоением готов слушать текст, так как текст всегда про наше сегодня. Разве не актуально «Доходное место», разве борьба за место в Думу, за думские комитеты только лишь борьба за самореализацию политиков? Да нет, как было и два века тому назад, это борьба и за доходное место. Жадова играл все тот же Денис Суханов. Спектакль интересный — большой, яркий, хотя и без декораций, только какие-то передвижные табуреты. Я опять думал о том, что у стационарного театра есть огромный эстетический «приварок» по сравнению с антрепризами, которые всегда сокращение, прожекты на одного-двух актеров, а русский спектакль — целая картина жизни. Эстетика Райкина — всегда гротеск, доходящий до гиньоля, иногда до клоунады. Блестящая Кукушина, вдова коллежского асессора, в исполнении Анны Якуниной. Чудная сценка, когда эта дамочка, подоткнув подол и отклячив худой зад, моет полы.
Еще днем возил собаку показывать врачу. Все разрешится в понедельник. Рана на бедре у нее пока не заживает. Главное, чтобы было все в порядке с гистологией.
24 января, суббота. Звонил утром из «Мосфильма» Орлов. Я не писал об этом, но уже давно ведутся различные переговоры относительно организации на «Мосфильме» неких курсов редакторов. Спохватились! То боролись с любой редактурой, цензурой, а теперь опомнились. Наши курсы корректоров в институте, которые мы превентивно открыли, пока работают на 1/5 — 1/6 своей мощности. Но их могут хватиться, и скоро. С Орловым мы долго беседовали, обсуждая программу этих курсов, и я из своих скудных средств пытался выкроить какой-то курс, но для этого надо было сначала договориться с Минераловым, со Смирновым, и я отчетливо понимал, что всё это паллиатив, нужно было найти идеальную фигуру, и она нашлась — я вспомнил о Петре Алексеевиче Николаеве. Дополнительным моментом явилось и то, что он живет от «Мосфильма» недалеко, совсем рядом. В смысле знаний и в смысле внутренней эмоциональности он, конечно, профессор-орган, может играть на любых трубках. Итак, утром звонили и Орлов, и Николаев. Орлов благодарил, Николаев советовался.
Газеты заполнены различными материалами по поводу «захвата дома на Поварской». Вырезки из газет на эту тему мне аккуратно сложил в почтовый ящик Ашот. Демократическая пресса, естественно, как бы всё переиначивает, и по поводу союза Василенко, и по поводу союза Казаковой, и даже по поводу «Дружбы народов». Я собрал свою информацию и узнал, что никто за аренду не платит, никто не оплачивает телефон и электроэнергию, вдобавок ко всему все эти региональные союзы, живущие в Доме МСПС, ведут против этого направления непрекращающуюся войну. А зачем? Газеты пишут, что, мол, старший Михалков собирается все это сдать под рестораны и казино. Ну что ж, все сдают, важно только — на что пойдут вырученные деньги. Если они пойдут на попытку удержать русское пространство в странах СНГ — это не так уж плохо. Замечательно, что в этой ситуации, чуть ли не обрадовавшись ей, вдруг отсветились, казалось бы, уже давно ушедшие с арены такие фигуры, как Черниченко, Оскоцкий. Оказывается, еще действуют. На самом деле силы сейчас поляризуются на другом принципе: за русское государство во главе с Путиным — или за демократический бедлам. Бунимович и Швыдкой поддерживают выселенцев. А чего их поддерживать? Давно надо всех разъединить, развести по разным квартирам, кстати, и у Евг. Бунимовича и Мих. Швыдкого есть все, что надо дать этим союзам, чего они вожделеют — помещение, ведь и в зоопарке не держат всех тварей в общей клетке! Идеологические противники, надо их разводить.
