Постановление ЦК 1940 года явилось прообразом рокового постановления 46-го.
По-видимому, Лотта.
«Побег» – ББП, с. 100.
Р. —?
По-видимому, начало той элегии – «Россия Достоевского. Луна…», которая впоследствии обрела название «Предыстория». Хотя элегия в БВ помечена 1945 годом («Седьмая книга»), но начата в Ленинграде до войны и окончена в Ташкенте.
«Отцы» – название одной из глав поэмы Б. Пастернака «Девятьсот пятый год». Недаром она в поэме первая – в ней говорится не о 1905 годе, а, как и в «Предыстории» Ахматовой, об эпохе 70—80-х годов – эпохе, предшествующей рождению и Ахматовой и Пастернака, совпадающей с молодостью их отцов и матерей.
В действительности то, что обозначено мною здесь как «Кукла и Пьеро», было первым ростком грядущей «Поэмы без героя».
Позднее, в предисловии к «Поэме», Ахматова сообщила: «Первый раз она пришла ко мне в ночь на 27 декабря 1940 года, прислав мне, как вестника, еще осенью один небольшой отрывок» (курсив мой. – Л.Ч.). На основании своей записи о «Кукле и Пьеро», сделанной 13.XI.40 года, полагаю, что услышанный мною тогда отрывок и был этим осенним «вестником».
В окончательном тексте «Поэмы» отрывок претерпел некоторые изменения. В первом же варианте «Поэмы», в рукописи, подаренной мне Анной Андреевной в Ташкенте осенью 1942 года, он вполне соответствовал услышанному мною 13 ноября в Ленинграде. Привожу его:
Ты в Россию пришла ниоткуда,
О, мое белокурое чудо,
Коломбина десятых годов!
Что глядишь ты так смутно и зорко? —
Петербургская кукла, актерка,
Ты, один из моих двойников.
К прочим титулам надо и этот
Приписать. О, подруга поэтов!
Я – наследница славы твоей.
Здесь под музыку дивного мэтра,
Ленинградского дикого ветра,
Вижу танец придворных костей.
…………………………………..
Оплывают венчальные свечи,
Под фатой поцелуйные плечи,
Храм гремел: «Голубица, гряди!»
Горы пармских фиалок в апреле
И свиданье в Мальтийской Капелле,
Как отрава в твоей груди.
Дом пестрей комедьянтской фуры,
Облупившиеся амуры
Охраняют Венерин алтарь.
Спальню ты убрала, как беседку.
Деревенскую девку-соседку
Не узнает веселый скобарь…
И подсвечники золотые,
И на стенах лазурных святые —
Полукрадено это добро.
Вся в цветах, как «Весна» Боттичелли,
Ты друзей принимала в постели
И томился дежурный Пьеро.
Из текста моей записи явствует: говоря со мною 13 ноября 1940 года о будущем цикле и указывая предполагаемую последовательность стихотворений, А. А. сама еще не знала, что продолжает работать над «Северными элегиями» и начинает – над «Поэмой».
(В подаренной мне тетради, после многих перечеркиваний, зачеркиваний и стираний резинкой, написано: «Храм гремел». Думаю, это описка; следует «гремит».)
Окончательный вариант статьи Ахматовой «Пушкин и Мицкевич» пропал во время блокады. Работая над статьей «Две новые повести Пушкина», Ахматова включила в нее свои заметки о польском и русском поэте. Подробнее см. комментарий Э. Г. Герштейн в кн. – ОП, с. 303.
Женя (1937–1997) – сын моего младшего брата Бориса, инженера-гидростроителя. В первый месяц войны Борис Корнеевич ушел в Московское ополчение и осенью 1941 года убит в боях под Москвой.
Ул. Розы Люксембург, 20.
Оригинал поврежден.
«Первый дальнобойный в Ленинграде», – БВ, Седьмая книга; № 54.
Я получила от Корнея Ивановича бумаги, деньги и просьбу немедленно ехать с детьми в Ташкент, куда из Москвы уже уехал он сам.
Я высказала Марине Ивановне свою радость: А. А. не здесь, не в Чистополе, не в этой, утопающей в грязи, отторгнутой от мира, чужой полутатарской деревне. «Здесь она непременно погибла бы… Здешний быт убил бы ее… Она ведь ничего не может».
«А вы думаете, я – могу?» – резко перебила меня Марина Ивановна.
В 1981 году я описала подробно свою чистопольскую встречу с Цветаевой в очерке «Предсмертие». Впервые очерк опубликован в журнале «Время и мы», 1982, № 66 (Нью-Йорк – Иерусалим – Париж). В Москве же – сначала в журнале «Собеседник» (1988, № 3) и затем перепечатан несколько раз, в частности, в сб. «Серебряный век» (М., 1990).
Маршака.
Письмо А. И. Любарской мною утрачено. Письмо Т. Г. Габбе, привезенное мне Анной Андреевной, в виде исключения ввожу в текст: тут и осажденный Ленинград, и тюрьмы, и завещание на будущее.
В международный, – где ехали в Адма-Ату с семьями С. Маршак, М. Ильин, Кукрыниксы, Л. Квитко, а также Лина Штерн. Когда они прибыли в Алма-Ату, Анна Андреевна вернулась к нам.
Впоследствии одну из своих ташкентских фотографий А. А., в память нашего путешествия, надписала так: «Моему капитану».
«Алиса в Зазеркалье» – продолжение «Алисы в стране чудес», книги, написанной английским писателем Льюисом Кэрроллом (Lewis Carroll, 1832–1898). Одна «Алиса» вышла в Англии в 1865 году, другая – в 1871-м.
Стих 258 из стихотворного трактата «О буквах, словах, слогах и метрах» (III век до новой эры). Это цитата, превратившаяся в поговорку.
Об отношении Ахматовой к поэзии Брюсова см. с. 53–54.
Ахматова говорит о стихах Лидии Чуковской.
Неточная цитата из романтической трагедии Шиддера «Орлеанская дева» в переводе В. Жуковского. На самом деле: «Ах! почто за меч воинственный / Я мой посох отдала?» (Действие четвертое, явление первое.)
Владимир Георгиевич – Гаршин. О нем см. с. 30 и «Записки», т. 2, «За сценой»95.
Поэма – здесь и далее – это «Поэма без героя», над которой А. А. продолжала работать в Ташкенте. О «первых ростках» «Поэмы» см. на с. 236 и 243–244.
«Сжала руки под темной вуалью» – БВ, Вечер.
Владимир Михайлович Волькенштейн (1883–1974), драматург, театральный критик, сосед А. А.
С. – возможно писатель Петр Владимирович Слётов (1897–1981), чье имя далее встречается на страницах «Ташкентских тетрадей». О К. А. Липскерове см. «Записки», т. 2, «За сценой»: 19.
Об Н. И. Харджиеве см. «За сценой»: Т. Г. – Тамара Григорьевна Габбе. О ней см.59.
