- Полагаю, что до этого не допустим, - хмуро заметил Конев.
- На войне ко всему надо быть готовым. - Федор Ксенофонтович, заметив, что Конев все больше мрачнел, умолк и отвернулся к окошку, за которым на взгорке проплывала мимо сожженная бомбежкой деревня.
5
Слева от кресла, на телефонном столике, слабо зашелестел звонок "кремлевки", и на белой полоске аппарата часто замигал крохотный огонек лампочки. Молотов неторопливо поднял трубку и услышал глуховатый голос Сталина:
- Вече, могу тебя обрадовать. - "Вече" значило - Вячеслав. Так Молотова называла его жена, Полина Семеновна Жемчужина, и Сталин позволял себе копировать ее, когда был иронично настроен.
- Слушаю тебя, Коба. Тем более что давно ничему не радовался. - На губах Молотова скользнула скупая, будто луч солнца сквозь плотную тучу, улыбка.
- Вчера миссия взяла курс из Скапа-Флоу через Северный Ледовитый океан на Архангельск, - продолжил Сталин. - Так что собирайся встречать.
- Мне Майский уже телеграфировал, - спокойно ответил Молотов. - Зря только упомянул в шифровке крейсер "Лондон". Немецкие дешифровщики работают сейчас со зверской силой.
- Да, неосмотрительно со стороны Майского... Впрочем, сегодня Берлинское радио протрубило, что британская и американская делегации уже прилетели из Лондона в Москву. Знают даже, что на двух бомбардировщиках Б-24 и что с ними - наш посол в США Уманский.
- Это хорошо. Значит, клюнули на английскую уловку.
- Что, так было задумано в Лондоне? - удивился Сталин.
- Да. Уманский сообщил мне об этом: они умышленно отвлекали внимание немцев от путешествия Гарримана и Бивербрука по морю.
- Но зачем американцы привезли еще и своего журналиста? Не помню, как там его...
- Квентин Райнольдс, - сказал Молотов, взглянув в лежавший на краю стола список американской делегации. - Представитель "Дейли экспресс".
- Наши переговоры для журналистов должны быть абсолютно закрытыми. - В голосе Сталина прозвучало раздражение.
- Уманский пояснил, - успокаивающе сказал Молотов, - что у Райнольдса какие-то поручения к американским корреспондентам в Москве. А утечки информации о переговорах действительно надо остерегаться со всей тщательностью. Это понимают и главы делегаций Гарриман и Бивербрук. Уманский узнал от них, что, возможно, даже их послы в Москве не будут приглашены на наши встречи.
- Намерение вполне разумное! - Голос Сталина в телефонной трубке чуть возвысился. - Я давно не верю в добрые чувства к нам, особенно американского посла Штейнгардта, как и большинства дипломатов его посольства.
- Ты, Коба, полагаешь, что решением не звать на переговоры своих послов они хотят угодить нам?
- Нет, догадываюсь, что Гарриман и Бивербрук желают откровенного разговора с нами без свидетелей. И наверное, наша сдержанность здесь к послам США и Англии им известна и дает повод для размышлений.
- В Вашингтоне к нашему Уманскому тоже не очень приветливы, хотя дипломат он превосходный.
- Мне это известно... Его тоже не надо звать на переговоры. И видно, придется заменить Уманского в США Литвиновым.
- Да, есть над чем хрустеть мыслями, - согласился Молотов, понимая, что услышанное от Сталина это уже есть его решение. Но не стал его обсуждать, а заговорил о другом: - Главное, как постигнуть совокупность интересов США и Англии, учитывая, что Америка еще не воюющая сторона и формально пока не является нашим союзником?
- Ищешь ответы на эти вопросы? - Сталин будто не спрашивал, а утверждал. - Внимательно всмотрись и в разработки соответствующих отделов нашего ЦК.
- Голова кругом идет. - Молотов вздохнул, окинув взглядом стол, на котором аккуратно были разложены папки с документами. - Будто бегу со спутанными ногами.
- А ты особенно не беги. В межгосударственные загадки надо вторгаться спокойно и последовательно, памятуя, что узлы внешней политики вяжутся не только искусством дипломатии, а, главным образом, экономической, военной и политической силой, на которую опирается дипломатия.
- Вот именно, силой! - Молотов скупо улыбнулся и горестно покачал головой. - Но ведь нас-то немцы пока что колотят на всех фронтах! Силища у них несметная! И перед ней трепещет не только Англия!..
- Это тоже важный аргумент в переговорах с посланцами Черчилля и Рузвельта. - Голос Сталина вновь посуровел и будто сделался глуше. - Не надо забывать, что они очень страшатся победы Гитлера над нами и в то же время никак не жаждут нашей победы над немцами.
- Именно в последнем - главный корень проблем, - согласился Молотов. Но надо ли их убеждать, что мы все-таки разгромим Германию даже при столь катастрофическом для нас положении на фронтах? Ты же уверен в этом?..
- Главное, народ наш уверен... Ладно, работай, Вече... Мы еще продолжим сегодня разговор. - И Сталин положил трубку.
* * *
Как скульптор ударами молотка по резцу откалывает от мрамора ненужные осколки, медленно и упоенно освобождая из-под них свое творение, так сквозь нагромождения военно-политических событий, дипломатических обстоятельств и таинственностей вновь и вновь пробивался к истине Народный комиссар иностранных дел СССР Вячеслав Михайлович Молотов. Истина межгосударственных отношений сегодняшнего дня пока виделась ему издалека - еще не просветленная, во многом загадочная, в предположениях и умозаключениях, под которыми не ощущалось прочного фундамента. Он напрягал ищущую мысль, опираясь не только на лежавшие перед ним документы, но и на интуицию, опыт, на знания и даже на неведения; трудностей и необъяснимостей - бескрайнее море...
Всматриваясь в устрашающе изменчивую многоликость происходящего, можно было только в общих чертах рождать в себе ощущения, догадки и заряжаться мыслительной энергией для новых поисков и выводов. Этот мучительный процесс познания, особенно когда казалось, что ты уже близок к какому-то открытию, даже увлекал Молотова, будто своего рода творчество. И тогда еще напряженнее перекидывал мостки логических суждений между многими событиями, личностями, политическими партиями буржуазных государств, воссоздавая в воображении широкопанорамную картину закулисных интриг и тайных упований сил, ведших политическую битву, полыхавшую на всех континентах, словно лесной пожар при свирепом, часто меняющем направление ветре.
Поднимали головы ярые враги Советского Союза в США и в Великобритании, явно и тайно возлагая свои надежды на фашистскую Германию и ее сателлитов. Это мешало объединению военных и экономических усилий трех самых могущественных в мире государств в борьбе с нацистскими претендентами на мировое господство. А объединение надо было осуществить во что бы то ни стало, и советское руководство делало для этого все возможное. Кое-чего уже удалось достигнуть. Реализована договоренность Советского Союза и Англии о временном вводе войск в Иран, где готовился при участии немецких агентов фашистский переворот. Право на такую военную акцию давал Советскому Союзу договор с Ираном, заключенный еще в 1921 году и предусматривавший подобную ситуацию. Сейчас в Иране, после ввода на его территорию советских и английских войск, сформировано новое правительство во главе с премьер-министром Фаруги вместо подавшего в отставку кабинета Али Мансура. Иранский меджлис одобрил закрытие в Тегеране германской, итальянской, венгерской и румынской миссий и передачу в руки советского и великобританского правительств многочисленных германских резидентов, за исключением лиц, пользовавшихся дипломатической неприкосновенностью. В итоге всего этого союзники еще и приобрели дополнительные коммуникации для снабжения СССР - сквозной путь от Персидского залива до Каспийского моря, и, что немаловажно, осуществленная акция отрезвляюще повлияла на правительства тех невоюющих стран, которые враждебно относились к Советскому Союзу.
