Туманов снял свои материалы из твоей книги («Правда смертного часа»), а Бортник обругал… Ну, снял— не снял, какое это имеет значение! Ну, через десять, через двадцать лет все равно это «всплывет». Ты отдай в ЦГАЛИ полную копию, а потомки разберутся, кто был кто и какие были отношения. Важно, чтобы остались документы. Странные люди, они же сами тебе рассказывали…
А Ваня Бортник — особый случай в Володиной жизни. Володя с ним близко общался, находил в нем что-то близкое себе, помимо общей болезни. Ваня имел на Володю какое-то влияние. Но «чернота» в Ване была. Когда у Володи не хватало «лекарства», он говорил:
— Ах, вы так?! Тогда я поеду к Ваньке. Если у него есть, он всегда даст!
Так что Бортник свою черную роль в его жизни, конечно, сыграл. А потом все эти «круги по воде»… Веня Смехов чуть ли не пять книжек издал, Золотухин публикует… Они, конечно, имеют право на ту часть жизни, когда они были рядом. Но в последние три-четыре года я их рядом с Володей не видел, за исключением, разумеется, театра.
— А сейчас последний вопрос: вы считаете Высоцкого трагической фигурой?
— С одной стороны — нет. Я считаю, что он сделал все, что мог сделать. Все! И в творчестве, и в любви, и в дружбе, и в детях. Трагедия была в другом… Может быть, я скажу кощунственную вещь, но Володя ушел вовремя. Еще немного, и наступила бы трагедия — трагедия деградации личности. Он мог бы подвести себя и людей, скомпрометировать всю свою жизнь. Володя как будто знал все это про себя, как будто знал, что предел наступил. В конце он решил: или выскочит из своей болезни, или уйдет из жизни. Так распорядилась судьба. Я всегда говорю то, что знаю, и то, что считаю нужным, — это мое право и право каждого. Конечно, я могу ошибаться, но это моя ошибка, а не твоя. Но я всегда говорю о том, что было. Было на самом деле.
Оксана Афанасьева— последняя любовь Владимира Высоцкого, самый близкий человек последних двух лет его жизни. Она, по существу, главный независимый свидетель событий, происходивших в последние месяцы и дни жизни В. В. (см. «Правда смертного часа»). В предлагаемом интервью она впервые рассказывает об истории их отношений.
— Вы познакомились с Высоцким в конце 1977 года. Насколько я знаю, это хорошее время в жизни Владимира Семеновича…
— Да, я познакомилась с ним в довольно благоприятный момент — он неплохо себя чувствовал, не пил вообще, все в его жизни стабилизировалось. К этому времени Володя уже утвердился в качестве знаменитого человека — он мог открывать двери любых кабинетов. Володя был уже немного в другом статусе, более высоком.
Странно, но в первый же вечер было ощущение, что мы давным-давно знаем друг друга и прожили рядом много лет. Хотя Володя был старше меня на 22 года, но этой возрастной грани я абсолютно не чувствовала.
Мне тогда было 18 лет, и естественно, у меня возникла масса проблем. Можете себе представить, я влюбилась в человека, который значительно старше меня… Что тут началось! Все родственники «встали в стойку»… «Бедная девочка, что она делает! Боже мой, у него же столько женщин!»
И вначале я честно говорила: «Вы знаете, я познакомилась с таким замечательным человеком…» — но потом все это пришлось скрывать.
— Но вернемся к знакомству. Чем, прежде всего, вас поразил Высоцкий?
— Вы знаете, уже прошло много времени — и я изменилась, и многое вокруг изменилось… А тогда у меня, наверное, было немного детское восприятие. Тогда для меня были очень привлекательными две личности — Высоцкий и почему-то Григорий Распутин. Скорее всего, за счет таинственного ореола и громадного количества мифов, которыми были окружены эти имена. Такие странные люди, про которых толком никто ничего не знал…
А когда я впервые увидела Володю, меня поразила седина на висках. Я до сих пор отчетливо это помню.
— Тогда, в самом начале, Высоцкий не давил величиной своей личности?
— Он не давил, он — притягивал. У меня был жених, я должна была выйти замуж, но я поняла, что все это не то… Когда мы познакомились, Володя пригласил меня в театр, естественно, с подругой…
— Знаете, Владимир Семенович, мы не можем прийти. Вернее, Женя не может…
— Ну, и прекрасно, что Женя не может — приходи одна.
— Я, к сожалению, тоже не могу — иду в другой театр, с другой своей подругой…
И мы договорились, что Володя после «Гамлета» подъедет за мной, и мы куда-то поедем. И я сидела в другом театре, смотрела какой-то спектакль… У меня в руках была программка, и я все время ее мяла, мяла, мяла… Я жутко переживала. И даже не помню, какой спектакль я тогда смотрела… А подруга это увидела и говорит: «Ты что, с ума сошла, это же такой интересный человек. Многие мечтают с ним познакомиться… Тебя приглашает Высоцкий!» И в этот момент я решилась… В конце концов, что тут такого страшного!?
Володя подъехал… Я была у него в гостях, мы пили чай, вели всякие светские разговоры — все было очень мило… Володя, естественно, за мной ухаживал.
И когда я приехала домой, то поняла, что замуж ни за кого я выходить не хочу, что лучше я останусь одна, и что два часа общения с Володей можно поменять на всю оставшуюся жизнь. В этот вечер для меня было решено все. Я совершенно ни на что не надеялась и ни на что не рассчитывала, у меня и в мыслях не было, что когда-нибудь мы будем вместе жить. Я даже не ожидала, что Володя будет беспокоиться, звонить — во всем этом он был очень трогательным. В общем, таких людей больше нет, и никогда уже не будет. К сожалению…
И все это у нас довольно долго длилось. Наверное, Володе было приятно и интересно. Естественно, я понимала, что ему нравлюсь. В общем, все наши встречи тогда носили романтически-платонический характер. Даже мои родители стали это понимать, и уже относились к нашим встречам совершенно по-другому.
— А с кем из своих друзей Высоцкий вас тогда познакомил?
— Сразу же Володя познакомил меня с Севой Абдуловым, с Валерой Янкловичем — у них тогда были преимущественно деловые отношения, которые еще не стали дружескими. Конечно, Валера очень помогал тогда, но близости, которая возникла потом, еще не было. Тогда же я познакомилась с Иваном Бортником, с Бабеком и его кругом людей, с Вадимом Тумановым. Когда Володя меня познакомил с ним, то сказал: «Ты понравилась Вадиму. И вообще, тебя «приняли», что бывает очень редко».
Родители… Ну, конечно, приходилось видеться и с Ниной Максимовной, и с Семеном Владимировичем. Они ко мне относились, скажем так, настороженно… Это было естественно. Нина Максимовна вначале вообще приняла меня в штыки. Она совершенно не понимала, как между нами что-то может быть… Но потом, когда были уже очень тяжелые времена, то Нина Максимовна поняла, что без меня не обойтись. И как-то смирилась с моим присутствием.
