Узкая лесная тропинка уводит в глухую, мрачную тишину леса. Под ногами, предательски хрустит снег и заставляет вздрагивать. Зина, часто поглядывая на светящийся циферблат компаса, идет впереди. За ней шагает пленный гитлеровец. Зине кажется, что немец нарочно громко скрипит подкованными ботинками. Ей хочется обернуться, ткнуть ему дулом пистолета в зубы.
Идущие следом Вася Громов и Стакопа тоже еле сдерживают возмущение. Наконец Стакопа, опытный пограничник-разведчик, не выдерживает и дает знак остановиться. Подойдя к Зине, он тихо говорит:
— Скажи ему, чтоб он не ступал ногами, как слон… Иначе я его тюкну прикладом по шее.
— Осторожно шагайте, — подходя к пленному вплотную, говорит Зина по-немецки. В темноте она не видит его лица, но чувствует блеск устремленных на нее глаз.
— Благодарю. Я чувствую себя прекрасно. Вы очень любезны. Мои ноги в полном порядке.
Немец бормочет еще какой-то вздор о признательности.
Зина с досадой сжимает в кулак озябшие пальцы.
— Я не о ваших ногах забочусь, — говорит она резко, — я предупреждаю, чтобы вы соблюдали тишину. Осторожней ставьте ноги и не скрипите.
— Я понимаю… извините… Но это невозможно, мадам… Моя обувь…
— Я вам не мадам, а боец Красной Армии. Выполняйте то, что я говорю, — сердито перебивает Зина, с трудом подыскивая нужные слова.
Цепочка людей в белых маскировочных халатах движется по лесной тропинке. Где-то неподалеку хлестко бьют автоматы, вспыхивают ярко-зеленые ракеты. Когда они гаснут, мрак сгущается еще больше.
Очертания деревьев принимают фантастические формы. Зине кажется, что это не ее родной лес, а глухая, незнакомая тайга. Ныряя под нависшие над тропинкой ветки, она упрямо двигалась вперед, настороженно прислушиваясь к каждому лесному шороху. Но все опасения оказались напрасными. Через полчаса они вышли к домику лесника.
Заметив впереди огонек, Зина остановилась и, немного постояв, свернула в кусты. Подозвав Стакопу и Громова, тихо проговорила:
— Вот здесь недалеко проходит зимняя тропа. Когда болото замерзает, по ней напрямик колхозники возят хворост. Пойдемте здесь. Только надо узнать, есть ли в хате немцы. Вы тут подождите, а я схожу.
— Вам нельзя, не приказано. Я сам пойду, — возразил Стакопа.
— Как это — не приказано? — точно не зная, в чем дело, спросила Зина, хотя сама отлично понимала, откуда могла исходить такая команда.
— Комиссар Ковалев приказал.
— Комиссар Ковалев может приказывать у себя в батарее, а здесь как старшая приказываю я! — резко перебила Зина, но трогательная забота Валентина не только не огорчила, а, наоборот, придала ей больше отваги и смелости.
Однако осмотреть дом лесника не пришлось. Зина услышала, как скрипнула дверь, затем раздался кашель и ругань на немецком языке. Она судорожно сжала рукоятку пистолета, вытащила его из кармана и, обернувшись к пленному, вполушепот сказала:
— Молчать, а то смерть!
Хлестнул одинокий выстрел. Над деревьями взвилась осветительная ракета. Пленный, увидев наведенное на него оружие, отшатнулся и кивнул головой. Снова послышался скрип двери, а затем все стихло.
Зина, осторожно ступая, вышла на дорогу и повела группу в обратную сторону. Теперь она уже твердо знала, в какую сторону нужно идти. Пройдя несколько шагов, она свернула на едва заметную тропинку и, пригибаясь, юркнула в кусты. За ней двинулись остальные. Через несколько минут они уже были на краю широкой поляны. Перед ними лежало поросшее мелким кустарником и занесенное снегом болото.
Зина первая шагнула в болото и тотчас же почувствовала, как нога, провалившись в снег, свободно уходит в мягкую, податливую жижу. Пройдя шагов тридцать, она услышала сзади себя тяжелое дыхание пленного и хлюпанье воды. Грузный немец шел напрямик, увязая выше колен. Вытаскивая из грязи ноги, он производил, как ей казалось, ужасный шум. Зина, предупредив его по-немецки, снова показала пистолет. Немец пыхтел и тяжело отдувался.
Неожиданно яростный лай овчарки заставил всех прижаться к земле. Над болотом вспыхнули ракеты. Предутреннюю тишину нарушили ожесточенные пулеметные очереди. Пули с тонким свистом вспарывали мохнатые болотные кочки. Было ясно, что их заметили.
Где-то глухо ударили минометы. С пронзительным визгом мины пролетали над головами и, не разрываясь, шлепались в болото. Гитлеровцы, бросая ракеты, выскочили было на край болота, но Стакопа автоматными очередями загнал их в кусты.
Обернувшись к товарищам, он крикнул:
— Уходите быстрей!
Немцы залегли и продолжали обстрел из пулеметов. Стакопа, не давая им подняться, хлестко бил короткими очередями.
Зина и Вася, непрерывно меняя направление и подталкивая пленного, вязли в болотной грязи, но упорно продвигались вперед.
Через несколько часов, измученных, продрогших, в замерзших валенках и одежде, их встретил конный разъезд и доставил в штаб полка.
Громов был ранен. Стакопа остался в болоте.
О прибытии группы немедленно было сообщено Доватору.
Когда Лев Михайлович приехал в дом Русаковой, Зина, укрывшись буркой, сидела на печи и пила чай. Глаза ее слипались.
— Где тут знаменитая разведчица? Дайте на нее посмотреть, — входя в избу, шутливо проговорил Доватор.
— Я здесь, товарищ генерал, отогреваюсь, — дрогнувшим голосом отозвалась Зина.
Воспоминание о Стакопе сдавило ей сердце. Она только сейчас почувствовала, как дорог ей этот славный парень.
— Так это вы? — словно не доверяя своим глазам, тихо спросил Лев Михайлович.
Сняв папаху, он присел на лавку около стола. Неторопливо расстегнул планшетку и, достав блокнот, что-то записал.
Зина заметила, как лицо генерала на секунду осветилось скрытой улыбкой и вновь стало задумчиво-строгим. Внезапно вскочив, Доватор быстрыми шагами подошел к печке и, ухватившись рукой за приступок, мягко сказал:
— Знаете, милая девушка, я никогда не удивлялся подвигам наших советских людей, а только радовался. Вот и сейчас я искренне радуюсь вашему смелому поступку. И благодарю вас от всего сердца. Вы даже сами не знаете, какой подвиг вы совершили.
— Да что вы, товарищ генерал. Разве я одна это сделала?.. Там остался командир отделения… Стакопа. Вы знаете?
— Мне все известно, — кивком головы остановил ее Доватор. — Не нужно рассказывать. Я говорил с Громовым… Молодцы! Немца допросил. Сведения, которые вы принесли, дадут нам возможность сохранить сотни жизней.
Взглянув на девушку, Лев Михайлович вдруг замолчал.
Зина сидела над остывшей чашкой чая, склонив голову, с закрытыми глазами.
