Вероятно, не последнюю роль в принятии вышеуказанного решения Ставки ВГК играли и политические причины. В условиях вступления Красной Армии на польскую территорию советское руководство было вынуждено заняться вопросами политического урегулирования в Польше, где существовало два лагеря: сторонники эмигрантского правительства в Лондоне и новых структур власти в лице КРН и ПКНО. Советская сторона поддерживала именно последние структуры, которым также в политическом отношении подчинялась 1-я польская армия. Прекрасно понимая, что пассивная позиция приведет к полной утрате контроля над страной, польское эмигрантское правительство попыталось осуществить воссоздание подконтрольной ему администрации в освобожденных районах Польши в границах августа 1939 г. Понятно, что действия АК только усиливали недовольство советского руководства и создавали напряженную обстановку в Польше. Центральным событием 1944 г. для АК стало восстание в Варшаве, начатое в условиях неправильной оценки обстановки с учетом скорого освобождения города Красной Армией. Естественно, польское руководство не известило Москву об этих планах, надеясь поставить ее перед свершившимся фактом.
Однако и советская, и польская стороны неверно оценивали намерения Германии, армия которой хотя и понесла значительные потери, но все еще не была разгромлена. Перебросив силы с других фронтов, германское командование нанесло ряд контрударов, которые позволили резко затормозить продвижение советских войск и выиграть время для воссоздания стабильного фронта. Нанесенный Вермахтом контрудар по 2-й советской танковой армии, совпавший с началом Варшавского восстания, резко изменил оперативную обстановку вокруг польской столицы. Оказавшись без поддержки стрелковых частей и авиации, со слабо работающим тылом, советская 2-й танковая армия была отброшена от города и втянулась в затяжные оборонительные бои. Одновременно Вермахт контратаковал советские плацдармы на западном берегу Вислы у Магнушева и Пулав. В итоге советское наступление захлебнулось.
В ходе Белорусской стратегической операции, как и в других операциях Великой Отечественной войны, в полной мере проявились закономерности войны массовых армий. Прорыв фронта группы армий «Центр» в конце июня 1944 г. позволил советской стороне перевести операцию в стадию непрерывного и быстрого нарастания наступления. Теперь любые заминки лишь ухудшали положение обороняющихся. Однако по мере продвижения советских войск стало ощущаться действие закона перенапряжения коммуникаций. Эффективность наступающих войск начала снижаться, и они уже не могли легко преодолевать сопротивление арьергардов противника. Тем самым операция стала приближаться к моменту формирования новой статичной позиции. Иными словами, уже во второй половине июля операция начала затухать. Силы сторон оказались примерно равны, и продвижение Красной Армии замедлилось. Этот момент совпал с переходом обороняющейся стороны в контрнаступление, что позволило ей с минимальным риском остановить продвижение, а на некоторых направлениях и отбросить противника.
Хотя уже 8 августа советское командование разработало план новой операции на варшавском направлении, его осуществление не могло начаться раньше конца августа. Это было связано как с выходом советских войск на новые рубежи, так и с подготовкой материально-технического обеспечения операции. Не следует забывать, что тылы 1-го Белорусского фронта отставали от боевых порядков войск на 400 км, что, конечно же, сказывалось на боевых возможностях Красной Армии. Однако противник также укреплял оборону, что еще больше замедляло темпы советского наступления. Кроме того, операции советских войск на Балканах и в Прибалтике также требовали резервов и отвлекали внимание Ставки ВГК от центрального участка советско-германского фронта. В результате войска 2-го и 1-го Белорусских фронтов в августе — октябре 1944 г. были вынуждены вести частные наступательные операции по улучшению линии фронта и занятию выгодных рубежей для подготовки к новому наступлению. В итоге советское командование отказалось от проведения Варшавской операции и к концу октября 1944 г. фронт стабилизировался. В Белорусской стратегической операции советские войска потеряли 770 880 человек (из них 180 040 безвозвратно). 36,7 % этих потерь пришлось на соединения 1-го Белорусского фронта (в том числе за июнь — июль — 167 096 (39 369 безвозвратно), за август — 114 400 (26 458 безвозвратно)). В сентябре войска фронта потеряли еще 57 408 человек (8774 убитыми), из которых 19,2 % было потеряно в боях за Прагу[407].
Доступные сегодня материалы не подтверждают версию о преднамеренной остановке советского наступления под Варшавой. В момент выхода советских войск на подступы к городу на фронте создалось неустойчивое равновесие, которое было нарушено в пользу Вермахта его контрударом 31 июля 1944 г. В итоге Красной Армии было явно не до взятия польской столицы. В дальнейшем ситуация вокруг Варшавского восстания все больше смещалась из военной в политическую плоскость. Конечно, у Москвы имелись свои политические расчеты, однако, как показали бои советских войск под Варшавой в августе — октябре 1944 г., речь не шла об оставлении восставших на произвол судьбы. Со своей стороны руководство восстанием, стремясь реабилитировать себя за плохо подготовленное выступление, стало пропагандировать именно политическую версию о сознательной остановке советских войск под Варшавой, которая как бы оправдывала их собственное поражение. Ныне же совершенно очевидно, что взять город с ходу советские войска не собирались, да и не могли, а любое другое развитие событий обрекало восстание на поражение. Представляется, что следует постараться скрупулезно восстановить динамику событий, приведших к резкому изменению ситуации на советско-германском фронте, а не обвинять советское руководство в том, чего оно не совершало.
Максим Токарев. Десанты Гитлера на Восточном фронте в 1941-м: мифы и реальность
В конце 1930-х — начале 1940-х гг. Советский Союз оказался участником военных конфликтов и войн, породивших ряд «военных мифов», надолго закрепившихся в массовом сознании и увековеченных как в художественных книгах и кинофильмах, так и в претендующей на достоверность мемуарной литературе и журналистике. Например, приграничные советско-японские конфликты 1938–1939 гг. у озера Хасан и реки Халхин-Гол дали толчок к появлению легенд о японских штрафниках (либо смертниках-добровольцах), оборонявшихся, будучи прикованными к своим укреплениям либо даже к станинам орудий и тяжелых пулеметов. Непродолжительная, но ожесточенная и кровопролитная советско-финская война (декабрь 1939 — март 1940 г.) породила миф о вездесущих и не знавших промаха финских снайперах-«кукушках», которые якобы в массовом порядке ухитрялись в 30–40-градусные морозы залезать на деревья. И оттуда прицельно отстреливали шедших через зимние карельские леса командиров, политработников и бойцов Красной Армии.
