В ночь перед отлетом из Ташкента домой Шастри скончался в своей резиденции. Мне, на тот момент исполняющему обязанности заведующего отделом печати МИДа (в отсутствие моего шефа Леонида Митрофановича Замятина, находившегося в Ташкенте), необходимо было от имени первого заместителя министра иностранных дел В. В. Кузнецова составить и передать по телефону ВЧ (высокочастотной связи) в ташкентскую резиденцию официальное сообщение для прессы в связи с кончиной индийского премьера. В резиденции из-за страшной суматохи и напряжения никто не мог откликнуться на мои звонки. Мимо телефона ВЧ пробегал Суходрев, и он, как говорится, по дружбе «притормозил», записал текст, передал куда надо и помчался наверстывать упущенные дела.
В своей замечательной книге «Язык мой — друг мой» Виктор описывает эту ташкентскую эпопею.
Менее чем через пару лет, в апреле 1968 года, вновь состоялась встреча Косыгина и Айюб Хана, правда, уже на пакистанской территории. Косыгин направился в Пакистан с официальным визитом. Значит, полетел и Суходрев. Я также был в составе делегации.
А. Н. Косыгин, Б. Д. Пядышев, В. М. Суходрев в Пакистане. Крайний справа А. Хан Пакистан
, 1968 годВ Равалпинди, тогдашней пакистанской столице, прошли официальные переговоры. Виктор был занят до предела. В заключение переговоров состоялась пресс-конференция А. Н. Косыгина, тут уж наступил мой черед потрудиться.
В конце визита прилетели в Карачи. Жара. По пути из аэропорта по программе — «посещение промышленного района» (в расшифровке — осмотр завода боевых машин, выпускаемых не без советского участия).
Необходимости в нашем с Виктором присутствии там не было, и мы прямым ходом направились в отель «Inter- Continental». Нас радушно встретили и сразу же отправили в бассейн.
Появление легендарного Суходрева вызвало фурор, обслуга выказывала всяческое рвение. По жаре особенно хорошо шел джин с тоником. Подносы с бокалами приплывали один за другим.
Возлежа на водной глади, Виктор после очередной смены подноса философски произнес: «Ну вот, Борис, броню и ствол с одной боемашины мы уже прикончили. Остались колеса и гусеницы».
Прикончили бы и «гусеницы», но обнаружилось одно обстоятельство: Виктору необходимо было приобрести солнечные очки для подарка, причем женские. По степени его озабоченности данной проблемой видно было, что подарок предназначался очень дорогому для него человеку. Кому же? По данным разведки, в ту пору он опять был холост.
С сожалением выбрались из бассейна. Проблему Виктор разрешил тут же, в бутике холла отеля. Очки он купил отличные.
Кончился визит, прилетели в Москву.
Через пару дней мы с Виктором, выйдя из здания МИДа на Смоленскую площадь в обеденный перерыв, решили пройтись. Пересекли Старый Арбат, пошли дальше, по Садовому. День был чудесный, яркое, нежаркое солнце. Смотрю — к нам приближается девушка, стройная, красивая. В темных очках.
— Витя, — толкнул я Суходрева в бок, — это же твои очки. Это — она?
— Она, — ответил Суходрев и шагнул навстречу девушке.
Они обнялись и долго стояли соединившись. Так и остаются они соединенными до сегодняшнего дня. Здоровья вам и счастья, дорогие Виктор Михайлович и Инга Дмитриевна!
Б. Д. Пядышев
