Ознакомительная версия.
9 ноября принесло петлюровцам неутешительные сообщения о подписании предварительного мира между Варшавой и Москвой и о взятии Перекопа — о разгроме армии Врангеля в Крыму. С этого момента Петлюра оставался один на один с могущественной Красной Армией. Но, несмотря на это, он решился на безумство и дал приказ начать наступление ранним утром 11 ноября.
О тайных планах петлюровского наступления советская разведка узнала немедленно, и советское командование решило предупредить наступление армии УНР наступлением Красной Армии. Уже ранним утром 10-го ноября части конного корпуса Червоного казачества, силами 8-й дивизии (до 3-х тысяч всадников) прорвали петлюровский «фронт» у Шаргорода и двинулись на Могилев-Подольский. Далее «красные» конники ринулись в тыл петлюровцев, на север, стремясь захватить ставку Петлюры в Ялтушкове.
Несмотря на прорыв «красных», Петлюра санкционировал наступление 11 ноября. Такой приказ был ошибкой в тот момент, когда петлюровский фронт был уже прорван.
Наступление петлюровцев на северном участке фронта велось силами армии Перемыкина и дивизии Загородского. Петлюровским частям удалось опрокинуть 60-ю и 24-ю советские дивизии, захватить городок Литин, что в 20 километрах от Винницы. 14 ноября полк донцов атамана Яковлева двинулся на Винницу. Но на этом успехи петлюровского наступления закончились. Путь на Винницу преградила 17-я советская кавалерийская дивизия. Эта дивизия, разгромив наступающих, ударила по позициям петлюровцев и, прорвав фронт, начала наступление в направлении Литин—Проскуров. 14—16 ноября Петлюра еще посылал свои войска в контрнаступление под Деражню и Бар, пытаясь задержать красных конников, но в результате встречных боев части враждебных сторон перемешались, потеряли связь и управление. Петлюра приказал войскам отойти на новую линию обороны, прикрывающую Проскуров и Каменец-Подольский.
18 ноября бригада Котовского, прорвав новый фронт, захватила Проскуров. Петлюра, министры, армия отступили в пограничный Волочиск на Збруче, и стало окончательно ясно, что это конец. 18 ноября состоялось последнее заседание Совета министров УНР. На нем Петлюра выдвинул план отхода армии на Волынь, оккупированную поляками... Для «функционирования» армии и правительства Петлюра потребовал у поляков территории — хотя бы один уезд. Но поляки заявили, что армия Петлюры может быть только интернирована, немедленно разоружена и размещена в лагерях для военнопленных, а правительство может рассчитывать только на возвращение в грязный отель в Тарнове. «Горячие головы» еще убеждали, что сохраняется возможность начать новый зимний рейд по «красным» тылам. Но на этот раз было решено, что у армии остался единственный путь на запад, в Польшу. Петлюра тогда надеялся, что раз Польша признала УНР, то значит должна обеспечить человеческие условия для ее армии и сохранить ее «как военную единицу, до лучших дней».
20 ноября, когда петлюровцы еще удерживали оборону у Черного Острова, в части пришел приказ об общем отступлении в Польшу, через Волочиск. Утром 21 ноября произошло последнее конное сражение у села Писаревка, в котором участвовало около 2-х тысяч конников Петлюры, что прикрывали отход армии и правительства за Збруч.
В семь часов вечера 21 ноября закончился последний бой этой войны на Волочиском плацдарме. К этому времени правительство, большая часть армии и Петлюра оказались уже в Галичине за Збручем. Вечером 15 ноября от крымских берегов отошел последний корабль с белогвардейцами армии Врангеля, а вечером 21 ноября — последний отряд петлюровцев покинул УССР.
Петлюра стоял перед окном штабного вагона и с горечью наблюдал с круч правого берега Збруча, как на низком левом берегу, у Волочиска, заканчивается последний бой трехлетней гражданской войны, войны за Украину. Он не думал о будущем, он думал о прошлом...
ГЛАВА 20 «ПОЛЬСКОЕ СИДЕНИЕ» Декабрь 1920 г.—декабрь 1923 г.
Об эмигрантских годах жизни Петлюры писать достаточно сложно, хотя и сохранились его личная переписка и множество публицистических статей... Однако они не раскрывают всей личной драмы Петлюры, выброшенного из «большой политики»... Ведь Петлюра жил только «политикой»... Со свойственным ему оптимизмом он до конца 1922 года еще надеялся на чудо, на возвращение на Украину, на всеобщее восстание в УССР. Но уже в 1923 году стало очевидно, что пути назад нет, что он оказался обыкновенным эмигрантом, как несколько миллионов людей, выброшенных с родных земель вихрем революции. С одной стороны, формальная политическая жизнь Симона Петлюры продолжалась, он еще силился «представлять идею», но с другой — все осталось в прошлом. Ведь польские власти подчеркивали, что Петлюра оказался в Польше как «частное лицо». Слава, почет, уважение, независимость, выбор, власть... все закончилось с окончанием «революционной» войны.
В эмиграции, в Польше, Петлюра оказался вместе с 30—35 тысячами бывших солдат, офицеров, чиновников исчезнувшей в одночасье республики УНР. Еще до 30 тысяч политических эмигрантов из УНР осели в Чехословакии, Румынии, Австрии, Германии. Он был проигравшим «вождем» десятков тысяч нищих, раздетых, разутых, голодных людей. Одни смотрели на него, как на отца, что должен позаботиться об их будущем и обеспечить им сносное существование, что вел их в бой, на смерть, другие — как на главную причину своих неудач, голода, унижений. Многие тогда проклинали Петлюру, приписывая ему вину за все ошибки, обвиняли его в ликвидации фронта, в предательстве интересов Украины. Александр Шульгин писал о Петлюре: «Он познал ошеломляющую славу. Его приветствовали, как бога, люди, охваченные экстазом. Но массы бывают неблагодарными и в какой-то момент теряют веру в своего бога...»
Перейдя Збруч, армия Петлюры была вынуждена сдать полякам оружие, все военное имущество, лошадей. Через несколько дней, проведенных на берегу Збруча под открытым небом, солдат этапировали в глубь Галичины. До конца года солдаты находились в украинских селах под Тернополем, в домах местных жителей, иногда по 30 человек в одной хате. Спали прямо на полу, на котором и места не всем хватало. Такое положение привело к эпидемиям, цинге. Поляки же заявляли, что не могут сразу перевести такую массу людей в лагеря.
Только с конца декабря 1920 года армию постепенно переводят в лагеря в глубине польской территории: Стжшалки, Вадовцы, Ланцют, Пикуличи, Щипйорн, Калиш, Александров, Ченстохов (тут сохраняется Генштаб и военное министерство), Петраков (штаб армии), отправляют на работы в Краков.
Польская сторона обязалась предоставлять интернированным солдатам питание, медикаменты, пригодные для жилья помещения. Однако к весне 1921 года часть солдат УНР разбегается из лагерей, а более двух тысяч умирает от голода и болезней... Вместо 24 тысяч солдат и офицеров армии УНР в лагерях остается 17—17,5 тысяч человек, в мае эта цифра сокращается до 15 тысяч. Но к концу 1921 года эта цифра вновь возрастает до 20 тысяч человек. Петлюра просит в долг у польских властей 25 миллионов польских марок на содержание чиновников и армии в декабре 1920 года. Он подымает вопрос о кредитовании под сумму стоимости военных трофеев, что были захвачены польской армией в 1920 году на территориях УНР. Эта сумма доходила до 8 миллиардов польских марок. Финансовая комиссия УНР отмечала, что поляки вывезли с Украины военное, железнодорожное и телеграфное имущество, фабрики, заводы. Польские власти не отрицали этих захватов, но не спешили платить правительству без власти, территории, армии.
Ознакомительная версия.
