именно в момент наивысшего экстаза оборачивается грубой религиозной чувственностью, так и самая идеальная любовь — благодаря непомерному взвинчиванию чувства при всей его идеальности — снова становится чувственной. Несимпатичная штука, эта месть человеческого, — я не люблю чувств там, где они в своем круговороте снова приходят к исходной точке, ибо это точка
ложного пафоса, утраченной правды и искренности чувства. Не это ли отдаляет меня от Н.?»
…он хотел выставить в моих глазах Пауля Ре в дурном свете… — Саломе вспоминала, как однажды Ницше сказал о Пауле Ре, который всегда носил с собой ампулу с ядом, что он «трус, каких мало».
…стало известно лишь из одного более позднего письма. — Имеется в виду письмо Ницше к госпоже Овербек (конец июля 1883 г.), в котором он пишет, что сестра «открыла ему глаза» на фройляйн Саломе, «да еще как открыла: на передний план вдруг выходит д-р Ре…». Сначала гнев и возмущение отвергнутого философа были направлены на Лу, затем он обрушился на Ре, считая, что она всего лишь «рупор» Ре. Постоянные подзуживания сестры довели его до болезненного состояния, и он с ней разругался. Поскольку почти все письма Лу Саломе и Пауля Ре к Ницше были сестрой философа уничтожены, то практически невозможно документально восстановить, как менялось отношение Лу к Ницше и как распадался «тройственный союз». Отношение же Саломе к Эльсбет Ницше достаточно ясно изложено в ее письме к Фриде фон Бюлов, написанном предположительно в феврале 1905 г. Ссылаясь на цитату из письма Мальвиды фон Майзенбуг, она говорит в нем также о беспочвенных «подозрениях» Ницше. Именно сестра внушала ему мысль о том, что Лу Саломе и Пауль Ре сожительствуют. В своих позднейших высказываниях она называла Саломе «финкой» и «еврейкой» и утверждала, что ее книга «Фридрих Ницше в своих сочинениях» — это «акт мести оскорбленного женского тщеславия», искажение сути и характера учения Ницше. В своем письме Саломе писала, что она как могла прославляла Ницше. «Разумеется, эта Фёрстер (т. с. Эльсбег Фёрстер-Ницше. — В.С.) только делает вид, что так думает, на самом деле ей хочется, чтобы я еще больше восхваляла Ницше, но ее ненависть ко мне (о которой я во время написания книги совершенно забыла) уходит далеко в прошлое, а ее истинный источник мне неизвестен, во всяком случае, он личного свойства (ревность); меня предостерегали от нее еще до того, как я с ней познакомилась». Поскольку инсинуации сестры философа не ограничивались крутом знакомых, а попадали на страницы печатных изданий (так, Максимилиан Харден опубликовал в своем журнале «Цукунфт» в январю 1905 г. статью Э. Фёрстер-Ницше «Легенды о Ницше»), Саломе приходилось думать об опровержении ложных сведений. «Что касается моего возражения, — продолжает она в цитируемом выше письме, — то я давно уже могла бы его высказать, очень давно, в сердитой или деловой форме, если бы смогла смириться с тем, что эта особа лишит меня частички моей радости, моего спокойствия и рабочего настроя. Если уж отвечать, то необходимо объяснить истоки всего этого. Но в моем отношении к Ницше заключены очень личные вещи — предложение руки, отказ и его очень некрасивая реакция, бешеная ревность к Ре, которая запачкала нас до невозможности. М[альвида] ф. М[айзенбуг] писала тогда мне: „Ницше дал выход своей ревности“, и возмущалась, что мы с Ре „из-за взаимной симпатии бросили несчастного Н.“. В новом томе Н. эта Фёрстер пишет еще более мерзкие вещи, чем в статье, опубликованной в журнале Хардена, например, о том. что я безуспешно бегала за Ре, ожидая, что он предложит мне выйти за него замуж. И такое нужно „опровергать“? Нужно или разворошить это осиное гнездо, или не реагировать вовсе…»
…ничего не читать на эту тему… — Дошло до того, что Саломе оставила неразрезанными те страницы в написанной Э. Фёрстер-Ницше биографии философа, где речь шла о его встрече с ней. И даже в пору написания первого варианта главы о «тройственном союзе» она не знала о некоторых набросках писем Ницше, давно опубликованных его сестрой. В беседах со своим секретарем Саломе говорила, что к Ницше нельзя было питать доверия и что в нем тоже было кое-что от интриганского характера его сестры.
«Фридрих Ницше в своих произведениях» (1894). — В этой работе Саломе приходит к выводу о трех периодах в духовном развитии Ницше: а) Ницше в поисках собственного взгляда на мир (влияние Вагнера и Шопенгауэра); б) философ, бесстрастно познающий мир в духе позитивизма (начиная с «Человеческого, слишком человеческого»; в) Ницше как «мистический философ воли» (свое «учение о вечном возвращении всех вещей» он сам излагал Лу Саломе — «тихим голосом и со всеми признаками глубочайшего ужаса»).
…особенно счастливым было лето в Челерине, в Верхнем Энгадине… — Скорее всего, речь идет о лете 1885 г., когда в Санкт-Квирин-Тегернзе Пауль Ре познакомился с Гиллотом. «Мне доставляет необыкновенное удовольствие видеть двух мужчин вместе, прошлое и настоящее причудливо переплетаются в моем воображении, и я чувствую себя очень счастливой», — писала Лу Саломе в одном из писем той поры. Гиллот остался для нее фигурой таинственной, так и не постигнутой до конца и потому привлекательной.
…мой брат Евгений учился несколько семестров у Нотнагеля… — Получив медицинское образование, Евгений Саломе некоторое время работал в Первой медицинской клинике, которой руководил венский терапевт Герман Нотнагель (1841–1905); с 1906 г. Евгений Саломе работал детским врачом в Санкт-Петербурге.
…я написала свою «первую книгу». — Ницше прочитал роман Лу Саломе «В борьбе за Бога» в год ее выхода в свет (1885): «Вчера заглянул в книгу Ре о совести — сколько пустоты, скуки и фальши! Говорить можно только о вещах, которые сам пережил. Совершенно иначе воспринял я полуроман его soeure inseparable [Неразлучной сестры (франц).] Саломе, забавным образом бросившийся мне в глаза в то же самое время. Все формальное в нем по-девически расплывчато, а претенциозность (повествование доверено вымышленному старику) производит прямо-таки комическое впечатление. Но само дело изложено с полной серьезностью и ничуть не принижено; если эту девушку явно не привлекает вечно-женственное, то, может быть, привлекает вечно-мужское.»
Генрих и Юлиус Гарты (соотв. 1853–1906
