Ознакомительная версия.
Это не была еще конституция. Но, как вскоре скажет император наследнику: «Мы идем к Конституции».
Так готовился следующий, после отмены крепостного права, удар по азиатскому прошлому.
Но решившись на этот проект, государь начинает любимую игру – он сомневается. Привычно плачет. Мучается и сам мучает. Но Лорис успел его изучить. Все как всегда: государь хочет, чтобы все вокруг настаивали… а он продолжал бы сомневаться. И они вовсю усердствуют: вместе с Лорисом настаивает Катя.
В это время наследник вместе с семьей приезжает к государю в Ливадию.
И во дворце он увидел новый порядок: в комнатах матери обитала она.
И это теперь, когда не кончился траур по матери!
Наследник был оскорблен, а умная цесаревна поняла, что затевается нечто очень серьезное. И это – первые шаги ненавистной княгини к престолу.
И наследник взбунтовался. Он объявил отцу: ситуация стала для них невыносимой и они решили уехать – отправятся в Данию, к родителям цесаревны. На это последовал истинный ответ самодержца: «Тогда ты тотчас перестанешь быть наследником престола».
Бунт сына был подавлен. Более того, цесаревичу пришлось, сжав зубы, выказывать расположение княгине!
Но отец щадил его чувства.
Каждое воскресенье император приглашал вызванных в Ливадию министров на обед. Теперь в одно воскресенье за обеденным столом рядом с царем сидели сын и цесаревна. Но уже в следующее воскресенье наследника с цесаревной отправляли на долгую прогулку – в гости к великим князьям (их дворцы были здесь же – в благословенном Крыму). И тогда за столом рядом с царем сидела княгиня Юрьевская. Государь познакомил ее с министрами. Она все больше становилась государыней.
Наследник с семьей вернулись в Петербург.
Все шло великолепно. Но предчувствия беспокоят царя. Несмотря на все успехи Лориса, в этом затишье было что-то грозное. И чем ближе возвращение в опасную столицу, тем отчетливее его мысли о смерти.
11 сентября из Ливадии последовало распоряжение императора о переводе в Государственный банк 3 302 900 рублей на имя Екатерины Михайловны Долгорукой. Он написал: «Ей одной я даю право распоряжаться этим капиталом при моей жизни и после моей смерти». И в начале ноября он пишет из Ливадии вслед уехавшему сыну:
«Дорогой Саша! В случае моей смерти поручаю тебе мою жену и детей. Твое дружественное расположение к ним, проявившееся с первого же дня знакомства и бывшее для нас подлинной радостью, заставляет меня верить, что ты не покинешь их и будешь им покровителем и добрым советчиком… При жизни моей жены наши дети должны оставаться лишь под ее опекой. Но если Всемогущий Бог призовет ее к себе до совершеннолетия детей, то я желаю, чтоб их опекуном был назначен генерал Рылеев или другое лицо, по его выбору и с твоего согласия. Моя жена ничего не унаследовала от своей семьи. Таким образом, все имущество, принадлежащее ей теперь, движимое и недвижимое, приобретено ею лично, и ее родные не имеют на это имущество никаких прав. Из осторожности она завещала мне все свое состояние, и между нами было условлено, что если на мою долю выпадет несчастье ее пережить, все ее состояние будет поровну разделено между нашими детьми и передано им мною после их совершеннолетия или при выходе замуж наших дочерей. Пока наш брак не будет объявлен, капитал, внесенный мною в Государственный банк, принадлежит моей жене в силу документа, выданного ей мною.
Это моя последняя воля, и я уверен, что ты тщательно ее выполнишь. Да благословит тебя Бог! Не забывай меня и молись за так нежно любящего тебя. Па».
Он знал: сын добр, и он позаботится о ней и детях.
19 ноября император решает вернуться в Петербург.
Ведомство Лориса было на страже – в районе станции Лозовая полиция обнаружила адскую машину, уложенную под полотно железной дороги.
Так народовольцы напомнили о себе. И так Лорис продемонстрировал свою силу.
Последний раз царь уезжал из Ливадии.
Как всегда, Александр остановился в Москве. И она вместе с ним жила в Николаевском дворце, где он родился.
21 ноября около 12 часов дня императорский поезд прибыл из Москвы в Санкт-Петербург. Обычно по возвращении из Ливадии на Николаевском вокзале его встречала большая романовская семья. Но, согласно церемониалу, в случае подобной официальной встречи его жена (как морганатическая супруга) должна была следовать в процессии вслед за всеми великими княгинями. Он не допустил ее унижения. Торжественная встреча на Николаевском вокзале была отменена. Он приказал остановить поезд на маленькой станции под Петербургом. И здесь, в поезде, состоялась его встреча с романовской семьей.
Приехав в столицу, император, княгиня и дети вышли из поезда, сели в экипаж, окруженный казаками, и отправились в Зимний дворец.
В Зимнем дворце княгиню Юрьевскую ждал его новый подарок. Вместо прежних жалких комнат для нее были приготовлены великолепные апартаменты – истинное жилище императрицы.
Работа над проектом шла стремительно. В самом начале 1881 года государь получил «Всеподданнейший доклад». Проект, вошедший в историю России под названием «Конституции Лорис-Меликова», был готов. Ознакомившись с «Всеподданнейшим докладом», государь никаких возражений не высказал. Это означало, что дело практически решено.
Для окончательной шлифовки текста он повелел собрать секретную комиссию – «Особое совещание».
«Милая моя Екатерина Федоровна, – с безнадежностью писал Победоносцев Тютчевой, – вот и год прошел, тяжелый, ужасный – опять оставил кучу обломков… Лорис… мастер заговаривать, очаровывать… Он удивительно быстро создал себе две опоры – и в Зимнем дворце, и в Аничковом. Для государя он стал необходимостью, ширмою безопасности; Наследнику облегчил подступы к государю и представил готовые ответы на всякое его недоумение, ариаднину нить изо всякого лабиринта. По кончине императрицы он укрепился еще более, потому что явился развязывателем еще более трудного узла в запутавшейся семье и добыл еще, в силу обстоятельств, третью опору – в известной женщине… Как тянет это роковое царствование – тянет роковым падением в какую-то бездну. Прости, Боже, этому человеку – он не ведает, что творит, и теперь еще менее ведает. Теперь ничего и не отличишь в нем, кроме Сарданапала. …Мне больно и стыдно, мне претит смотреть на него, и я чувствую, что он меня не любит и не доверяет мне. Спешу кончить, чтобы отправить письмо с оказией… Да хранит вас Господь!»
Ознакомительная версия.
