Тогдашний министр внутренних дел Андрей Федорович Дунаев рассказал мне о судьбе того оружия: «Москва явно сговорилась с Дудаевым, по существу оставила ему колоссальные запасы оружия, которые хранились в республике. Именно этим оружием убивали наших ребят и убивают до сих пор. Чтобы скрыть хищение оружия, организовали несколько взрывов на военных складах».
Армейские части, которые располагались в Чечне, позорно бежали (так и просится слово — драпанули) оттуда, бросая оружие, боевую технику, имущество. «У меня часто скрипели зубы, когда приходилось читать докладные записки и показания некоторых наших командиров, вместе с подчиненными пережившими изощренные унижения со стороны чеченцев, — пишет эксперт-советник Генштаба Виктор Баранец. — Эти командиры, многие из которых прошли Афган, с какой-то бабской панической плаксивостью рапортовали вышестоящему начальству о циничных издевательствах чеченцев, хотя вполне могли бы привести к бою свои полки и отшвырнуть от складов и казарм ненасытную воровскую саранчу. Но весь трагический идиотизм их положения и состоял в том, что этого нельзя было делать: российский командир, отдавший приказ на открытие огня, мгновенно превращался в преступника».
Долго время правительство, могучий наш президент делали вид, что ничего особенного в Чечне не происходит.
Беслан Гантамиров (в 2000 году он заместитель постоянного представителя президента России в Чечне) рассказывает: «Я был тогда председателем Военного совета, практически министром обороны Чечни и никому не был подотчетен — только Дудаеву. Вопросы по оружию решались при личном моем участии. Оружие в Чечне было оставлено не без помощи Бурбулиса и Павла Грачева. Какие мотивы двигали ими, не знаю. Часть оружия перебросили в Абхазию на гражданских самолетах. Куда оно ушло дальше, тоже не знаю. И боеприпасы переправлены туда же. На вооружение наших воинских частей поступила совсем мизерная часть из оставленного имущества. И на черных рынках крутилось не так много оружия, как писали российские газеты. В основном оно уходило на сторону. Я получал лишь задания Дудаева, кому отпускать оружие, а продавал он оружие или дарил, не знаю».
Дудаев претендовал и на атомную бомбу в тот период, когда началась дележка ядерных сил бывшего Советского Союза. Чеченский генерал выдвинул претензию: «Мы никогда не смиримся, если России передадут все вооруженные силы и всё ядерное оружие. Или ядерное оружие поделят между собой только сильные республики. Мы против. Или ядерное оружие — всем. Или — никому». Так и вышло: никому, кроме России. А поскольку Чечня входит в состав России, то, можно считать, и Дудаеву достался кусочек ядерной мощи.
Несмотря на то что генерал Грачев передал Дудаеву огромные арсеналы оружия всех гарнизонов бывшей Советской Армии, дислоцированных в Чечне, ичкерийский президент постановил развивать собственное военное производство. Геннадий Мусалиев, бывший министр промышленности в правительстве Дудаева, вспоминает: «Он страстно желал иметь собственный чеченский, автомат — как говорится, для понта. Этим он поручил заняться мне. Я сразу же сказал: «Джохар, ведь это же ерунда! Автомат сделать очень просто, но вот такую сталь, как в Ижевске, нам не сварить никогда! А значит, наш автомат через 5–7 минут работы начнет плеваться пулями прямо под ноги стрелку!» Но генерал был непреклонен, и на грозненском заводе «Мединструмент» мне пришлось организовать производство автоматов по типу израильского «узи». Назвали автомат Борз, что в переводе на русский значило волк. Это оружие — сугубо музейный экспонат. Оно небоеспособно. Все нормальные чеченские бандиты воюют «калашниковыми».
Без ствола в Чечне тогда ходили разве что блаженные, ну, те, что как Тазит, впадали в транс не от мелодии автоматной очереди, не от пения летящей мины, а от шума бурного Терека. Дудаев издает указ: «Возродить утраченное в условиях тоталитарной системы право граждан Чеченской республики на приобретение и хранение огнестрельного оружия». На центральной площади лозунг: «Сложить оружие — все равно что добровольно снять штаны!» Корреспондент «Огонька» Геннадий Жуковец навсегда запомнил паренька лет семнадцати — восемнадцати, который в ресторане, дожидаясь заказанной чашки кофе «капуччино», вращал на столе ручную гранату, как сваренное вкрутую яйцо. Доходчиво. В Грозном привольно раскинулся оружейный рынок, на котором можно было купить все, что плюется смертью, разве что водородной бомбы там не было. Впрочем, если закажешь и средствами располагаешь — добудут и доставку обеспечат.
Война начинается, когда у кого-то сдают нервы
В приемной Дудаева всегда тесно от обилия вооруженных людей. Охрана президента — молодые парни в штатском, пистолеты заткнуты прямо за пояс. Автоматы носят за ремень дулом вниз. Когда гвардеец садится на стул или в кресло, дуло, как отбойный молоток, грохает по полу, а пол из мозаичного паркета, не хуже, чем в Эрмитаже, и потому паркет измочален до состоянии невменяемости. Когда Дудаеву требуется перейти из кабинета в зал совещаний — это рядом, — охранники заставляют всех посетителей выйти из приемной в вестибюль, отвернуться лицом к стене, после чего президент шествует по коридору. Просится историческая параллель: в свое время, если по кремлевскому коридору передвигался Сталин, то любого на его пути заталкивали в первый попавшийся кабинет и ставили лицом к стене.
Беслан Гантамиров возглавил комитет обороны. Он тогда заявлял: «Оружие заговорит лишь при вторжении извне. Почти все оружие находится в ведении комитета обороны и без моего личного указания ни одного выстрела из него произведено не будет». Остается, правда, неясным, как понимать вторжение извне? Если, скажем, Турция или Гондурас посмеют вступить на священную чеченскую территорию? Нет, вторжение, конечно, ожидается с севера. Но ведь Чечня — часть России, так что же, если подразделение российской армии вступит на территорию России же — заговорит оружие?
В России хватает своих генералов, и у них не менее горячие головы, чем у Дудаева или Гантамирова. В Грозный метнулся разобраться в обстановке Александр Руцкой, вице-президент России. В аэропорту Грозного обнадежил: «Два генерала всегда договорятся». И действительно: оба — летчики, воевали крыло в крыло в Афганистане, и тот и другой не представляют себя без усов. Но вот не получилось договориться. Ирина Дементьева, журналист «Известий», отмечает: «Дудаев тогда нервничал, вел себя желчно и неуступчиво». Садясь в самолет, отправляющийся в обратно Москву, Руцкой бросил: «Вы знаете, я привык вещи называть своими именами, — это не что иное, как бандитизм». Не надо бы ему кидаться такими оскорблениями. Дудаев сказал про вице-президента: «Он просто человек чрезвычайно низкого уровня развития. Ему нельзя работать на такой должности. Не тот ранг».
