Впоследствии, когда я жил в Боржоме и туда приезжал князь Барятинский, то я опять видел Зиновьева, который заведывал его двором, конюшнями и т. д.
Затем, когда Барятинский совсем ушел от активной государственной службы, то близкие к нему лица, как например, Воронцов-Дашков, а в том числе и Зиновьев, были Барятинским рекомендованы Наследнику; вот тогда то Зиновьев и занял то положение при Наследнике, какое он занимал при фельдмаршале князе Барятинском.
378 Император Александр III, как я уже, кажется, и говорил, вследствие крайней скромности своей натуры ужасно не любил больших комнат, вообще комнат дворцовых, поэтому он так и не переехал в Зимний Дворец, и все свое царствование жил в Аничковском Дворце, а затем в Гатчине. В этих дворцах он всегда занимал маленькие комнаты и жил совершенно просто. Дворцовую роскошь Император Александр III всегда переносил только как показную, - искал же Он всегда совсем другой жизни и устраивал себе такую жизнь и во дворцах.
Несомненно, Император Александр III был человек чрезвычайно мужественный. Я не могу сказать храбрый, а именно мужественный. Во всяком случае, он вообще совсем никогда не страшился смерти, а поэтому и не страшился тех явлений, которые могут повести к смерти.
Но у Александра III были некоторые странности; так, например, он был очень плохой верховой ездок и боялся лошадей; Императрица же Мария Феодоровна, напротив, была крайне храбрая, отлично ездила верхом и совсем не боялась лошадей.
В последние годы царствования, когда Император значительно отучнел шталмейстеру его, заведующему конюшней, было очень трудно достать Государю соответствующую лошадь, на которой бы он чувствовал себя спокойно.
Это чувство осталось у Государя до самой смерти. Я помню еще за год или за два до смерти Государя барон Фредерикс, который заведывал в то время всею шталмейстерскою частью дворца, говорил мне и очень сетовал на то, что ему ужасно трудно достать соответствующую лошадь для Императора и вообще уговорить его сесть верхом на какую-нибудь новую лошадь.
Во время царствования Императора Александра III, когда я сделался министром (а это было в последние годы царствования Александра III) - не было никаких царских приездов, т. е. никаких приездов иностранных коронованных особ, - да и вообще во время царствования Императора Александра III приезды коронованных особ были довольно редки.
279 Когда я был министром, то сюда приезжал Эмир Бухарский. Этого Эмира Бухарского, который в прошлом году умер, я знал раньше, потому что, когда я ездил с Вышнеградским в Среднюю Азию, - о чем я ранее уже говорил, и описывал эту поездку - то мы были и в Бухаре; тогда мы представлялись Эмиру Бухарскому, были в его дворце.
Затем, при Эмире Бухарском, его лейб-медиком был доктор Писаренко; этот Писаренко был ранее доктором запасного эскадрона Тверского полка, которым командовал мой брат. После же смерти моего брата Писаренко оставил эскадрон, попал как-то в Бухару, где и сделался лейб-медиком Эмира Бухарского. Когда Эмир Бухарский приезжал в Петербург, то Писаренко всегда бывал у меня.
В Бухаре (старой) мы с Вышнеградским были всего одни сутки. Город этот оставил впечатление чисто азиатского старинного города, со всеми старинными обычаями и нравами.
Я, например, видел там большую башню (это существует и до сих пор); за известные преступления человека поднимают на эту башню и оттуда кидают на площадь. Этого рода казнь существовала еще в очень давние времена в Азиатских странах.
Когда я был министром в царствование Императора
Александра III, приезжал сюда Персидский шах Наср-Эддин. Этот шах был отцом того шаха, после смерти которого в Персии начались брожения, приведшие к теперешней полнейшей анархии. Брожения эти начались при сыне этого шаха. Сам он был выдающимся человеком, сын же его был человеком слабым, болезненным; он процарствовал несколько лет, а после него вступил, кажется, тоже его сын, который вследствие революции должен был покинуть престол и теперь живет в Одессе.
В Азиатских странах может поддерживать порядок только человек с резким, твердым и определенным характером, а так как последние два шаха, преемники того персидского шаха, который приезжал сюда во время царствования Императора Александра III, были люди слабохарактерные, то и водворилась разруха и смута, приведшие к той полной анархии, в которой Персия ныне пребывает.
Хотя тот шах, который приезжал был, как я сказал, выдающимся, но он особыми манерами не обладал. Так, например, я 380 помню, во время обеда он как то раз полез в общее блюдо пальцами. Затем, когда подали спаржу, то он вместо того, чтобы взять к себе на тарелку спаржу, взял и ножиком (на общем блюде) отрезал все кончики спаржи и положил к себе на тарелку.
Кроме того - раз, когда он сидел рядом с Императрицей Марией Феодоровной, то вследствие какого-то разговора, которого я не слышал, он прямо полез в ее тарелку своей вилкой, и я видел, что он взял с тарелки Императрицы что-то и положил себе в рот.
Из всех приездов в Петербург коронованных особ во время царствования, Императора Александра III наиболее нашумел приезд князя Черногорского Николая.
Приезд этот был в первые годы царствования Императора Александра III и нашумел он потому, что во время обеда Александр III провозгласил тост за "единственного моего друга князя Черногорского".
В то время, с первого раза это было понято так, что Император Александр III наибольшее уважение из всех иностранных царственных особ отдает Черногорскому князю Николаю, что с одной стороны, весьма подняло Черногорского князя, а с другой стороны - поставило в некоторое недоумение коронованных особ Европы.
Я думаю, что этот тост следовало бы толковать совершенно иначе, а именно его следовало бы понимать в том смысле, что Государь провозгласил его не бесцельно, провозгласил именно, чтобы показать, что ему никаких, ни с кем, политических дружб не нужно, что он считает Россию настолько сильною и властною, что ни в каких поддержках ни от кого не нуждается; что он сам стоит на ногах и сам влияет на общемировую политику, ни от кого не зависит, а напротив те, которые желают соответствующего успеха в мировом концерте, должны желать и искать дружбы России и ее Монарха, Императора Александра III. Поэтому тост этот надо понимать в том смысле, что у меня есть единственный друг, - конечно, друг политический, - и этот друг князь Черногорский, а известно, что Черногория является такой страной, которая по размерам и по количеству населения менее какого-нибудь малочисленного узда одной из русских губерний.
Может быть, отчасти, провозглашая этот тост, Император Александр III хотел отметить личность князя Николая, но я думаю 381 едва ли он был особо высокого мнения о нем в конце своего царствования, а если бы Александр III прожил до настоящего времени, то, я думаю, наверно, он об этом князе был бы не блистательного мнения, так как не подлежит сомнению, теперь это ясно совершенно выяснилось, что князь Николай в своей политике держался всегда и нашим, и вашим; вообще был дружен с тем, кто ему что-нибудь давал, а потому он заигрывал и искал то при дворе австро-венгерском, то при русском, а в последнее время с тех пор, как выдал свою дочь за итальянского короля, он очень заискивает при дворе итальянском.
