Я позволю себе привести строки из поэмы уже цитировавшегося мною автора — поэта Леонида Володарского, убежденного теософа и рериховца. Она посвящена Елене Рерих, а эти строки целиком связаны с интересующей нас темой:
Когда любимый Вагнер твой звучал,
Ты видела слияние начал
Всего, что мир разъял на элементы.
И превращались траурные ленты
В невянущие листья Иггдрасиля.
И, расстояние легко осиля,
Ты мыслями на Запад улетала.
Но не было в Европе пьедестала
Учителя, который вел Европу.
Так некогда и Хуняди и Добо,
Мадьярских львов, не замечали там.
Учитель Ракоци, сияет Твой Ашрам
И, Вечный Свет Майтрейи отражая,
Нам говорит, что Азия чужая —
Родная наша старшая сестра.
Учитель Ракоци, близка Твоя пора,
Когда сквозь толщу всех могильных плит
Твой Желтый Луч Европу исцелит.
Все это вспоминала ты, Елена,
Когда Европа глупо и надменно
Смотрела на презренных «азиатцев»
И не хотела о Восток «мараться»,
Предпочитая сваливаться в хаос.
И все сильней, все явственней смеркалось.
Но, разрывая общий глум и тлен,
Высвечивалось Имя «СЕН-ЖЕРМЕН».
И вспоминала ты тогда, Елена,
Про похороны графа Сен-Жермена.
Акашные раскручивались свитки.
И словно бы из домика улитки,
Вся правда о забытом вылезала:
«По ком сегодня колокол звонит?
Парик монарха празднично завит —
Нет дела королю до похорон.
Ему бы пить вино, считать ворон
И нового хотеть деликатеса.
Зато жене монарха в сердце месса
Бросает, как подкидыша, тоску.
Ей кажется, что больше нет песку
В часах песочных, что зовутся миром.
Она не верит никаким порфирам.
И шепчет, шепчет: «Умер странный граф,
Страстей людских незваный костоправ.
А вдруг он зван? И, может, избран даже?
Его из гроба не прикажешь страже
Поднять и быстро во дворец вернуть».
А колокол звонит. И долог путь
Того, кто гроб в который раз пустым
Оставил маловерным и простым.
Увы, он больше им не даст совета.
И графский титул брошен в снег Тибета.
Все это вспоминаешь ты, Елена,
Когда Европа, как и встарь, надменно
На Азию глядит, сходя с ума.
Но видишь ты, как умирает тьма,
Как воины Учителя крылаты.
И Желтый Луч, ударясь о Карпаты,
Становится Лучистым Океаном.
И Новый Мир по европейским странам
Вслед за Учителем уже идет.
И на поверхности лучистых вод
Ты, Урусвати, видишь отраженье
Небесной аллегории одной:
«Над глыбами венгерских крепостей
Бог семена просыпал из горстей.
И сделались те семена цветами.
И вспыхнули в единой панораме
Огни неповторимого пожара,
От Пожонило Нандорфехервара
Ловили свет мадьярские сердца.
И около безмолвного Творца
Учитель Ракоци стоял безмолвно тоже.
И было все реальнее и строже,
Чем в летописях, созданных людьми».
И ты, Елена, молвила: «Прими,
О, Господи, моления мадьяр
За всю Европу.
Чуден этот дар!»
И желтый блеск на озере Христовом
Блеснул своим сиянием суровым,
И Лотос Желтый лепестки раскрыл.
И древний бык по озеру поплыл,
И на спине его была Европа,
И вся тянулась к лотосу она.
Пусть не удивляет читателей, что здесь шла речь и о Ференце II Ракоци, и о его сыне как о Сен-Жермене. Венгерские теософы знают, что Сен-Жермен — это Ференц II Ракоци, который не умирал. Есть и слова самого Сен-Жермена о том, что он сын князя Ракоци. Правда, неясно, которого из князей Ракоци?
Да и само сочетание «граф Сен-Жермен»: не странно ли, что никто, нигде и никогда не упоминал, как звали по имени этого человека (ведь «Сен-Жермен» — это название поместья или родовая фамилия)? Странности не будет, если допустить, что наименование «граф Сен-Жермен» не просто один из псевдонимов, а условное обозначение миссии, выполняемой его носителем. Подобные условные обозначения, составленные из латинских или греческих корней, типа Филалет, Филотом, Космополит и т. д., приняты среди авторов оккультных трактатов. В переводе с латыни comes Sanctus Germanus может означать «товарищ Святой Брат». Это толкование подсказала нам работа П. Шакорнака, который также приводит дополнительное значение «правдивый» для слова germanus, и чтобы проверить латинское написание имени «граф Сен-Жермен», мы воспользовались не известным латинско-русским словарем Дворецкого, а латинско-венгерским словарем (Gyérkésy Alajos. Latin-magyar szétar. — Akademiai Kiadé, Budapest, 1982). И тут нас ждало несколько любопытных открытий: оказывается, во-первых, что слово germanus в качестве имени прилагательного имеет второе значение «истинный, настоящий, подлинный», а вовсе не «правдивый»; во-вторых, слово comes имеет 5 значений, а именно:
1) компаньон, сопровождающий, участник, спутник, (дорожный) товарищ;
2) вождь, ведущий, воспитатель, наставник, руководитель, учитель;
3) мн. ч. свита, кортеж, сопровождающие лица;
4) Hung, ишпан (правитель, властитель)… (далее перечисляются наиболее часто употреблявшиеся прилагательные, которые в сочетании с данным словом образовывали латинские эквиваленты сугубо венгерских должностей и титулов);
5) граф.
Как видно, именно во всей совокупности своих значений многозначное (и многозначительное!) наименование comes Sanctus Germanus (которое мы привычно переводим «граф Сен-Жермен») самым недвусмысленным образом раскрывает природу носящего его: ведь оно указывает, что тот, кому принадлежит это имя, а лучше сказать, звание, может быть иначе назван истинным Учителем и наставником, ведущим и руководящим на пути Святой Истины, сопровождающим в поисках Священного Знания — то есть налицо все то многообразие смысловых оттенков, которое вкладывается в понятие «Великий Учитель».
Хотя мнение, что Сен-Жермен — сын Ференца II Ракоци, прочно устоялось среди теософов, это традиция, которая тоже может иметь право на существование. Тогда получается, что и сын, и отец — одно лицо?
Если же принять теософскую точку зрения, то нет ничего удивительного в том, что Махатма, или Сущность, достигшая высочайшей ступени в духовной Иерархии, может свободно менять — сбрасывать или принимать — тело (плотную физическую оболочку), то есть его бессмертная «часть» (Высшие Принципы) переходит из одного тела в другое. Для внешнего наблюдателя создается эффект «смерти». «Рождение» же возможно, но необязательно, прежде всего потому, что воплощение в тело по такой схеме, как это обычно происходит: зачатие, рождение младенца, постепенное взросление ребенка — непременно сопровождается, даже для самых Высоких Духов, периодом «адаптации», во время чего постепенно восстанавливается память о прежних знаниях и самоосознание, неизбежно «помутняющееся» при нисхождении в плоть. В подтверждение наших соображений приведем цитату из письма Махатмы: «Чан-чуп (адепт, который силою своего знания и озарения души освобождается от проклятия БЕССОЗНАТЕЛЬНОГО перевоплощения), вместо того чтобы воплотиться после телесной смерти, может по своей воле и желанию совершить это, и неоднократно, в течение своей жизни, если сочтет это нужным».[598]
