— Вдвоем столько наработали?!
— Вдвоем, — ответили братья. — Шестерых прикончили.
— В парке убиты два эсэсовца — тоже ваша работа?
— Наша, — сказали братья.
— В городе об этом немало говорят, — сообщил Гуринович, неоднократно бывавший по моим заданиям в Минске. — Но как же вы орудовали с одним пистолетом?
— Тяжеловато, — сказал Константин. — Раз чуть не попались, когда у брата пистолет заело.
— Но теперь лучше, — пояснил Владимир. — Разжились у клиентов.
— Так и справляетесь одни, без помощников? — поинтересовался Максим Воронков.
— Исполнение берем на себя, — рассказали братья, — а в подготовке операции участвуют Катя Карпук и еще один товарищ. Поставляют нам информацию об офицерах, кто где бывает. Мы появляемся в этих местах и нападаем.
— Советую принять в свою группу Михаила Иванова, — сказал Матузов. — Шофер городской управы, лихой, отчаянный человек. Автомашина вам никогда не помешает — мало ли какой случай: уйти от погони, выехать на операцию или на связь.
— Ладно, — согласились Константин и Владимир. — А где нам его повидать?
Матузов дал им пароль и явку.
Когда с делами было покончено, Владимир обратился к оперуполномоченным:
— Теперь скажите, как там наша сестренка поживает?
— Вроде все в порядке, — ответил Гуринович. — Работает старшим поваром, вкусно кормит. Иногда только жалуется, что соли нет. Вам обоим шлет привет.
— Передайте ей, что у нас тоже все хорошо, — попросил Константин. — Может быть, удастся встретиться. Но подробностей о наших занятиях, пожалуйста, не сообщайте. Начнет думать, переживать…
— А соли мы ей добудем, пусть не сомневается, — добавил Владимир. — Для нас это не проблема.
— Ну орлы! Ну и ребята! — воскликнули собеседники. — Берегите себя, не лезьте на рожон. Молодые ведь, жить надо!
— Если каждый будет беречься, кто же фашистов победит? — серьезно спросил Константин.
Все промолчали. Вопрос был по-юношески прям и жесток. К тому времени в Минске геройской смертью пали сотни подпольщиков, и никто не знал, сколько жертв предстоит принести еще.
Старшие товарищи сердечно попрощались с братьями Сенько и снабдили их листовками для распространения в оккупированном городе.
Вскоре Владимир и Константин блестяще подтвердили свою репутацию смелых, оперативных, деловитых подпольщиков, людей, верных данному слову.
Замполит Гром и я сидели в штабной палатке нашего летнего лагеря, работая над очередным воззванием к населению Минска. Неподалеку послышался гудок автомашины. Мы встрепенулись и прислушались.
— Опять кто-то пожаловал, — пробормотал Гром. — Новые перебежчики?
Выйдя из палатки, увидели за деревьями большой немецкий грузовик марки «бюсинг», окруженный партизанами. Подошли поближе. У машины возились Анатолий Чернов и два молодых эсэсовца, курчавые, ловкие и стройные. Чернов сейчас постоянно находился с другими разведчиками на нашем форпосте в Озеричине, и я решил, что это он отбил у врагов автомобиль и пригнал его в лагерь. А эсэсовцы, вероятно, пленные, но почему вооружены пистолетами и не под охраной? Надо сказать, солдаты и офицеры войск СС не так часто сдавались живыми партизанам, отлично зная, что их ждет справедливый народный суд, и перебежчиков из их среды тоже почти не было. Выходит, случай исключительный и надо в конце концов разобраться.
Гром и я ожидали доклада Чернова, а тот вдруг сказал эсэсовцам:
— Командир отряда и замполит. Знакомьтесь. Парни в черных мундирах отрекомендовались:
— Константин Сенько.
— Владимир Сенько.
— Так вот вы какие, наши орлы! — ласково повторял Гром, пожимая руки славным ребятам.
Я тоже говорил им что-то хорошее, был взволнован встречей.
— А что же у вас в машине, друзья? Владимир ответил:
— Соль, сахар, табак, мука и прочая мелочь.
— Хороша мелочь! — воскликнул замполит. — Откуда?
— Из немецких складов, — пояснили братья Сенько. — Михаил Гуринович передал, что у сестренки не всегда соли хватает в борще, вот мы и решили ей пособить.
— Как же вам удалось?
— Очень просто. Увидели у склада машину с грузом и решили угнать. Новый наш подпольщик Михаил Иванов заговорил зубы охране, а мы вскочили в кабину и дали газ. Темно было, не поймали.
— Ну и парни! Ну и ловкачи! — зашумели партизаны.
— Не ловкачи, а храбрецы! — поправил Гром. — Великолепное самообладание, точный расчет.
— Лихости тоже хватает, — заметил я. — Ну, да мы еще поговорим об этом. А сейчас объявляю вам благодарность за удачно проведенную операцию.
— Спасибо… Служим Советскому Союзу… — растерянно, вразнобой ответили братья.
Партизаны заулыбались, видно было, что скромность молодых подпольщиков понравилась всем не меньше их отваги.
К машине подбежали женщины из хозяйственного взвода, и среди них Мария Сенько. Узнав и обняв братьев, она не удержалась, расплакалась. Владимир и Константин ее успокаивали:
— Полно, полно, сестренка. Соли у тебя теперь будет достаточно.
— Ах, при чем здесь соль, — жалобно бормотала Мария. — За вас, дураков, опасаюсь. Чем вы там в городе занимаетесь, да еще в черной форме? Головой рискуете…
— Риск — мужское дело, — сказал я ей. — Братья твои — герои, а чтоб стали осторожней, я с ними поговорю.
Гром и я увели ребят в штабную палатку и подробно с ними побеседовали. Прежде всего я запретил им совершать налеты на продовольственные склады. Особой нужды для отряда в этом не было, и рисковать собой на таких акциях не стоило. Братья Сенько получили совет о мерах соблюдения предосторожности в подготовке и проведении боевых операций. Мы дали им задание связаться с крупным минским подпольщиком, известным врачом профессором Евгением Владимировичем Клумовым, попросить его помочь в распространении написанного нами воззвания к интеллигенции с призывом всеми силами противодействовать захватчикам в разграблении научных и художественных ценностей.
Братья выполнили поручение. Профессор Клумов, внесший большой вклад в нелегальную работу, оборудовавший для белорусских партизан два полевых госпиталя, снабжавший медикаментами несколько отрядов, спасавший от гибели советских патриотов, попавших в лапы врага, стал сотрудничать и с нашим спецотрядом. Но осенью 1943 года его схватили ищейки СД, а на следующий год он погиб в застенке вместе с женой, Г. Н. Клумовой.
В августе мы и сами провели операцию по освобождению 60 военнопленных. Занимались ею Максим Воронков и Михаил Гуринович с помощью подпольщиков. В одной из секций фашистского лагеря, где была власовская охрана, провели разъяснительную работу среди солдат, те перешли на нашу сторону и привели с собою пленных. Многие из них были в ужасном состоянии, им потребовалась длительная медицинская помощь наших врачей Лаврика, Чиркина и Островского. Впоследствии все освобожденные узники стали участвовать в боевой деятельности отряда.
