Бюро». [1234]
Я ожидал быстрого ответа, но его не было. Причина задержки стала ясна, когда я получил удивившее меня письмо – попытка Главного редактора одного из ведущих американских журналов (!) выяснить в ФБР источник информации одной из «ударных» своих публикаций, оказалась безуспешной. И Фрайл, смущённо сообщил мне об этом.
Должен отметить, что Томас был предельно откровенен со мной, объясняя неудачу двухнедельных попыток выполнить своё обещание:
«Уважаемый Юрий, мне стыдно сообщить, что я не могу получить дополнительную информацию от управления по связям с общественностью ФБР, которое не ответило на мои голосовые сообщения. И я не могу объяснить, почему в досье ФБР, которое у вас есть, нет фотографии, которая Вас интересует, если только она не поступила от ФБР. Но кредитный журнал Smithsonian говорит: "ФБР: Эд Кларк.” Выражаю сожаление, Том». [1235]
После этого он посоветовал лично позвонить в московский офис ФБР. [1236]
Учитывая то, что телефонные разговоры Томаса были безуспешными, я решил направить письменный запрос. После длительных попыток найти возможность связаться с ФБР, оказалось, что его московский офис не имеет доступного электронного адреса. Пришлось обратиться в центральный офис ФБР в Вашингтоне.
Но и оттуда, несмотря на неоднократные обращения по официальному адресу FBI_Accessibility@ic.fbi.gov, никакого ответа я не получил. Каждый раз я получал подтверждение о доставке письма адресату, но подтверждений об открытии письма, а, тем более, ответов по существу, так и не дождался. Молчание – золото: определить, происходят ли «технические накладки», или откровенное «профессиональное хамство» невозможно…
Впрочем, я готов признать, что выражение «профессиональное хамство» – моя оценка реакции ФБР на обращения с просьбой дать какую-то информацию о документах или событиях, переставших быть секретными – является эмоционально-субъективным и чрезмерным. Читатель, ознакомившийся с гл. 15 настоящей книги, будет иметь возможность убедиться в том, что реакция ГРУ на аналогичные обращения в целом вполне аналогична реакции ФБР. Так что упорное молчание в ответ на вопросы «с улицы», вероятно, является не хамством, а профессиональным modus operandi спецслужб любой страны.
Что же касается вопроса о том, является ли очаровательная девушка на фотографии с Жоржем Джин Финклештейн, или это какая-то другая его знакомая, я всё-таки нашел на него ответ в открытом источнике ФБР. [1237]
Это более пространное по сравнению с вариантом, присланным мне Дж. ДеБроссом, извлечение из дела ФБР «George Abramovich Koval» и представляет собой материал, предоставленный А. Шитову.
Фотография в этом, выставленном в интернете деле, оказалась с таким комментарием:
«Жорж Коваль с неизвестной женщиной (вероятно, фото сделано летом 1947 г.)». [1238]
Если комментарий соответствует действительности, то на фото не Джин Финклештейн – с ней Жорж познакомился весной 1948 г.
Это подтвердилось повторными показаниями Герберта Сандберга от 27.04.1956 г. Он узнал незнакомку и сообщил её имя – Хельга Гольштейн, урождённая Натен (Helga Goldstein, nee Nathen). [1239] При этом Сандберг охарактеризовал отношения Жоржа и Хельги как «случайные» [1240] и ничего дополнительно сообщить не смог.
Поиск этой информации по этому новому для меня источнику принёс и дополнительные результаты. Оказывается, во взаимоотношения Джин и Жоржа был вовлечён ещё дин человек – брат Джин и студенческий друг Жоржа Леонард Филдс (Leonard Fields), также известный как Леонард Финкельштейн (Leonard Finkelstein). И его показания, данные агенту ФБР Гарри Уидби (Harry H. Whidbee) 8 июня 1956 года в Сан Фернандо, Калифорния, прорисовывают дополнительные яркие детали жизни Жоржа в Нью-Йорке во время учёбы в NYCC:
«Он заявил, что познакомился с Ковалем во время занятий в NYCC примерно с сентября 1946 по май 1948 года и очень подружился с ним в этот период. Он сказал, что Коваль и он учились вместе, общались, возможно, десятки раз в месяц, и Коваль много раз обедал у него дома. Он сказал, что они также участвовали в деятельности инженерного братства в NYCC, «Эта Каппа Ню» («Eta Kappa Nu»). [1241] По его словам, Филдс сыграл важную роль в избрании Коваля президентом местного отделения этого братства. Филдс также посоветовал ему посещать танцы, пляжные вечеринки и катался с ним на лодке. Филдс заявил, что они с Ковалем много разговаривали, и Коваль много раз говорил о своем прошлом. Филдс не мог припомнить никакой информации относительно высказываний Коваля о его ранней юности, кроме того, что у него сложилось впечатление, что семейная жизнь Коваля была не слишком счастливой. Он сказал, что Коваль никогда не говорил о политике, не проявлял никакого интереса и сочувствия к коммунизму и относился равнодушно к таким разговорам». [1242]
Как видим, Жорж в глазах Филдса выглядит неотёсанным, но энергичным и толковым провинциалом, чуждым политики, которого он, Филдс, опекает и приучает к «светской жизни» в Нью-Йорке.
Дружба выглядит настолько тесной, что Жорж раскрывает перед Филдсом самые интимные стороны своей жизни:
«Он сказал, что до того как Коваль познакомился с его сестрой, Джин <в замужестве – Ю. Л.> Мордецки, [1243] он встречался с несколькими женщинами в Нью Йорке. На различных мероприятиях Коваль всегда появлялся с какой-нибудь "экзотичекой иностранкой" и никогда не приводил одну и ту же дважды. Впоследствии Коваль рассказывал ему о своих отношениях с этими женщинами». [1244]
То, что Жорж сознательно поддерживал интерес Филдса к «клубничке», ясно видно из таких показаний Филдса:
«Филдс сообщил, что у него могут быть фотографии Коваля и этих неизвестных женщин, и он попытается найти их и передать в ФБР. Однажды Филдс попросил Коваля откровенно рассказать о своей жизни в армии во время Второй Мировой Войны и о своей работе в Ок-Ридже, штат Теннесси. На это Коваль признался, что у него был роман с женой его начальника в Ок-Ридже, и он тайно встречался с ней много раз во время своей службы». [1245]
Как видим, Жорж «раскрывает» Филдсу специфические секреты Манхэттенского проекта с учётом специфического интереса к нему со стороны Филдса, и, одновременно, укрепляет свой имидж «аполитичного жизнелюба» ☺…
К моменту интервью Филдса в 1956 году его сестра уже вышла замуж и носила фамилию Мордецки, а сам Филдс, судя по тону рассказа, ничего предосудительного в отношениях Жоржа и Джин не видит, поскольку Жорж в его глазах был натурой «жизнелюбивой». Очевидно, что Жорж в Нью-Йорке действительно внешне не вёл монашеский образ жизни, но насколько правдивыми были его рассказы Филдсу – большой вопрос. Казаться и быть – две большие разницы, как говорят в Одессе ☺. Невольно вспоминается ситуация
