Несмотря на постоянное давление Сталина, Игнатьев и Рюмин не могли добиться желаемого результата. Как показал Рюмин: «К сентябрю 1952 г., несмотря на фальсификацию следствия и другие ухищрения, стало очевидным, что дело сотрудников проваливается, так как ни от кого из арестованных, кроме Шварцмана, не удалось получить нужных нам показаний о корнях вредительства, о которых говорилось в их «показаниях». Тогда я и Игнатьев пошли на крайнее средство и добились разрешения на применение к арестованным мер физического воздействия. 4 ноября я вместе с помощником начальника следчасти Гришаевым выехал в Лефортовскую тюрьму и приказал избить резиновыми дубинками и плетками группу арестованных чекистов, однако и эти меры не дали никаких результатов».
Точно так же было форсировано следствие по «делу врачей». В ночь с 12 на 13 ноября 1952-го Рюмин особо свирепствовал. Он лично принял участие в избиении профессора В. Х. Василенко. Об этом эпизоде Василенко рассказал в подробностях во время суда над Рюминым:
«Рюмин тогда пришел ко мне в камеру, приказал одеть на меня наручники и перевести в другое помещение. Меня привели в какое-то специальное помещение, где Рюмин спросил меня — буду ли говорить правду. Я ответил, что все мои показания, данные следствию, являются правдой и другой правды я не знаю. Тогда Рюмин меня ударил, а его помощники свалили на пол и стали избивать. Я потерял сознание. Рюмин опять требовал, чтобы я сознавался в совершении преступлений. Так как я свои показания не менял, то процедура избиения была совершена еще дважды. (…) Рюмин бил меня руками по лицу, а его помощники резиновыми палками по телу, причем Рюмин все время кричал, чтобы били сильнее. (…) После избиения, на следующий день, Рюмин пришел в кабинет к следователю, и я тогда заявил ему, что буду подписывать о чем угодно и что сильно боюсь Рюмина».
Рюмин усердствовал, но было поздно. Сталин внезапно разочаровался в нем. Милость диктатора быстро сменилась гневом. Решением Сталина 13 ноября 1952-го Рюмин был снят с должности заместителя министра госбезопасности и начальника следственной части МГБ за то, что «не добрался до корней дела» и «не способен выполнить» указания правительства по расследованию дел Абакумова — Шварцмана и «врачей», которые «все еще остаются нераскрытыми до конца»».
В общем, Рюмина отстраняют от должности и лишь в феврале 1953 года «пристраивают» на должность старшего контролера Министерства государственного контроля СССР. Но ненадолго…
А 17 ноября 1952 года помощник начальника следчасти по особо важным делам подполковник Гришаев докладывает рапортом заместителю начальника следчасти полковнику Соколову: «Согласно распоряжению Министра государственной безопасности Союза ССР товарища Игнатьева С. Д., 15 ноября 1952 г. арестованный № 15 перемещен в камеру № 77 Бутырской тюрьмы… из шести камер, расположенных в конце коридора, где размещена камера № 77, выведены все заключенные, и, таким образом, по соседству с арестованным № 15 других заключенных нет.
В целях конспирации эта часть коридора отгорожена специальной портьерой. У двери камеры выставлен круглосуточный пост из числа наиболее проверенных надзирателей. Надзиратели предупреждены, что арестованный № 15 способен допустить любую провокацию и может прибегнуть к самоубийству.
Поэтому за ним необходимо вести особо тщательное наблюдение. Также в целях конспирации принято решение прикрепить к арестованному № 15 наиболее проверенного, умеющего держать язык за зубами врача и вызов других врачей к арестованному производить только в экстренных случаях. Согласно указанию министра, арестованный № 15 закован в наручники, которые будут сниматься только во время принятия пищи. Все остальное время арестованный № 15 будет сидеть в наручниках, причем в дневное время с руками за спину, а в ночное время — с руками на животе».
Допросы продолжались и в Бутырской тюрьме. Там его допрашивал бывший секретарь ЦК ВЛКСМ В. Н. Зайчиков, который рассказывал Н. Месяцеву, как в первый раз привели Абакумова:
— А, мне следователя-новичка дали?
— Как вы определили?
— Вы были депутатом Верховного Совета, у вас еще на лацкане след от значка, ботинки из-за границы.
Абакумов его сразу раскусил.
И снова Виктор Семенович отрицал измену Родине, говорил, что были ошибки, недостатки, промахи.
— За них я готов отвечать. Я Родине не изменял, — твердил он.
Пытать же его больше не решались, потому что здоровье Абакумова ухудшалось.
А что же с ним делать тогда? Например, секретарь партбюро парторганизации следчасти по особо важным делам МГБ СССР Цветаев в своем рапорте указывает:
«По имеющимся врачебным заключениям, арестованный № 15 якобы страдает болезнью сердца, а наблюдающий за ним врач разрешил допрашивать его не более 3–4 часов и только в дневное время.
При таком положении, учитывая поведение арестованного № 15, на мой взгляд, добиться от него признания вины в совершенных им преступлениях невозможно». Далее он предлагает:
«Мне кажется, целесообразно было бы поставить об этом Инстанцию и предпринять необходимые меры в направлении получения от арестованного № 15 признательных показаний. Такой мерой, по-моему, может быть тщательное медицинское освидетельствование арестованного № 15 и в случае необходимости — применение срочных медицинских средств для быстрого восстановления его здоровья с тем, чтобы после этого его можно было бы активно допрашивать и обязательно пользоваться при этом острыми методами».
Зато бывшие подчиненные Виктора Семеновича старались вовсю… и давали признательные показания.
Например, бывший заместитель начальника секретариата МГБ СССР полковник Яков Михайлович Броверман, одногодка министра и житомирский еврей говорил столько, что следователи не успевали записывать.
Вот его некоторые ответы, которые говорят сами за себя:
«… ШВАРЦМАН, РАЙХМАН, ПАЛКИН, БЕЛКИН и я, занимая ответственные посты в МГБ СССР и являясь убежденными еврейскими националистами, не только распространяли вражеские вымыслы в отношении национальной политики партии, но и активно помогали АБАКУМОВУ обманывать ЦК КПСС и проводить вредительскую работу в чекистских органах.
Так, например, РАЙХМАН, будучи заместителем начальника 2-го Главного управления, вместе с АБАКУМОВЫМ разваливал контрразведывательную работу МГБ СССР, скрывал от партии преступные провалы чекистских мероприятий.
Националист ПАЛКИН возглавлял в течение ряда лет отдел, занимающийся обеспечением советских разведчиков документами прикрытия и средствами тайной связи, также развалил этот важный в системе МГБ СССР участок.
