Ознакомительная версия.
Благодаря этой съемке эксперты установили, что первый выстрел обернулся промахом, а третий, смертельный, был произведен также, как и предыдущий, сзади-сверху. Последний вывод опроверг попытки теоретиков «заговора» доказать наличие второго стрелка. Интересно, что и российские эксперты по баллистике и судебной медицине с Петровки, 38, по моей просьбе еще в 1993 году с помощью новейших методов провели исследование все того же 313-го кадра. Официальное заключение: «Характеристики раны головы свидетельствуют, что выстрел был произведен сзади-сверху».
Фильм Запрудера опроверг и показания некоторых свидетелей, пожелавших войти в историю. Так, некая Джейн Хилл утверждала перед Комиссией Уоррена, что находилась рядом с машиной президента во время его первого ранения. Однако в кадре ее не оказалось, что, естественно, сразу же девальвировало ее показания о втором стрелке (но не помешало использовать ее фантастические «свидетельства» в фильме О. Стоуна «Джей Эф Кей».) В то же время попавшая в кадр Запрудера в момент фатального выстрела другая свидетельница, Фрэнсин Барроуз, показала, что не заметила никаких выстрелов с той стороны.
Впервые фрагменты фильма Запрудера были использованы в расследовании обстоятельств покушения на президента Кеннеди Комиссией Уоррена, причем в репродукциях невысокого качества, что затрудняло их анализ. В дальнейшем этот документ изучался всеми официальными комиссиями и экспертами, а также многочисленными независимыми исследователями. Сам Абрахам Запрудер в качестве свидетеля в расследовании не участвовал. Эксклюзивные права на фильм у автора приобрел американский журнал «Лайф» за 50 тысяч долларов и опубликовал покадровую цветную подборку в одном из своих номеров еще в 1960-е годы.
Запрудер скончался в 1970 году от сердечной недостаточности. В 1975 году «Лайф» вернул фильм его семье — вместо того, чтобы передать в Национальный архив. Впоследствии сын Абрахама Генри распродавал права на использование фильма в книгах, документальных и художественных картинах, получая за это значительные суммы, нередко в десятки тысяч долларов. Теперь уже за миллионы долларов этот ключик к разгадке покушения в Далласе обрел вечное пристанище в Национальном архиве США.
Надеюсь, приведенные факты в комментариях не нуждаются.
Но вернемся к визиту Мейлера в Москву в 1997 году. К тому же периоду относится и мое знакомство с ним и его командой.
Мне было предложено стать консультантом их проекта, от чего я отказался, поскольку работал над своей книгой по той же проблеме. Будучи «конкурирующими фирмами», мы тем не менее периодически встречались и обменивались мнениями. Последняя беседа с Норманом состоялась в Далласе во время симпозиума в 1993 году. Он уже успел пролистать мою работу и задал несколько вопросов. Больше всего его поразило, как Освальд мог вооруженным войти в посольство и почему так легко ему вернули револьвер и патроны. На первый вопрос я ответил, что проблема терроризма против наших загранучреждений тогда еще не приобрела такой остроты и меры предосторожности были недостаточно строгими. В ответ на второй мне оставалось только пожать плечами.
Норман так описывает мою реакцию на остальные вопросы: «Нечипоренко пожал плечами. «Так случилось», — сказал он. Он не мог объяснить, почему Яцков так поступил, но тогда это не казалось чем-то необычайным…
— Хорошо, — продолжал я. — Можно понять, что вернули оружие. Но патроны! А что, если бы Освальд после ухода зарядил револьвер и застрелил бы первого попавшегося человека на улице и потом сказал: «Русские дали мне патроны»?
Нечипоренко покачал головой. «Произошло то, что произошло, — сказал он, — и, наверное, вы должны были находиться там, чтобы поверить». Они просто не побоялись, что этот человек, Освальд, мог бы выйти на улицу и нанести ущерб своим оружием».
Признаюсь, что тогда нам и в голову не пришли такие опасения. Может быть, в Мексике мы просто привыкли к общению с вооруженными людьми, которых было немало среди наших связей. Вздрагивать по этому поводу я стал много лет спустя, уже работая над книгой. В рукописи, в увязке с убийством полицейского Типпита Освальдом, даже появилась фраза: «…И не были ли патроны и барабане его револьвера теми же, что вернули ему перед уходом из советского консульства 28 сентября?»
Валерий Костиков, прочитав рукопись, предложил убрать этот пассаж по политико-этическим соображениям. Однако я сохранил его, и он вошел в американское и настоящее издания.
Но, безусловно, эпизод с револьвером Освальда был большим ляпом с нашей стороны, и помалкивали мы о нем 30 лет.
Ниже хочу привести выводы, сделанные Норманом Мейлером в конце своей книги, и возникшие вопросы, которые он, очевидно, имел в виду в интервью «Комсомольской правде»: «Таким образом, существенный вопрос заключается не в том, способен ли был Освальд совершить свой поступок, а в том, имел ли он душу убийцы…
К настоящему моменту мы знаем довольно много об Освальде. Допуская, что избранные автором факты существенны — важная предпосылка, когда речь идет о Ли Харви, все-таки трудно не поверить в то, что он нажал курок. Прежде всего это ломает наше представление о том, что Освальд позволил бы другому человеку, находящемуся на шестом этаже, выстрелить из его манлихер-каркано, в то время как он сам замешкался в буфетной, четырьмя этажами ниже. С какой целью? Что бы это ему дало? Даже если бы он разрешил другим использовать таким образом свою винтовку, он все равно непосредственно причастен к случившемуся, пусть в самом заговоре ему отводилась роль не более чем колесика в машине. Едва ли это было бы достаточным для человека, который изображается на протяжении всей этой книги. Если не понять его характер с этой точки зрения — значит не понять Освальда совсем.
Если кто-то склонен считать Освальда невиновным или по крайней мере частью заговора, тогда чей-то другой мрачный вердикт заключается в том, что Ли был способен убить Кеннеди и что он, возможно, совершил это в одиночку.
…Когда короли и политические деятели великих наций появляются на публике в запланированных мероприятиях, мы можем даже ожидать специального свойства космоса — аккумулировать совпадения: все разнообразие событий стремится в центр происходящего. Вполне допустимо, что два вооруженных человека с разными намерениями и абсолютно независимо друг от друга стреляют в один объект с разницей во времени в несколько секунд.
Все совпадает, ничто не противоречит предположению, что Освальд — по крайней мере, как он себе представлял, — был единственным стрелком. Все знания, приобретенные нами об Освальде, указывают на одиночный характер его поступка. Кроме того, очень трудно, независимо от того, в каком направлении идут поиски иных сценариев, поверить в то, что его могли выбрать в качестве стрелка для участия в заговоре. Другие любители? Возможно. Но не профессионалы. Кто бы доверил ему поразить цель? Любой согласованный план, который уготовил для Освальда роль стрелка, должен бы быть составлен с тем расчетом, что он промахнется…
Ознакомительная версия.
